После завтрака нас встречала мадам Спраут, ибо первым уроком у нас снова была травология, и опять с гриффиндорцами.
Мадам Спраут была довольно мрачной, что, в общем-то, не вязалось с ее жизнерадостной натурой, но, подойдя ближе, мы поняли, почему. Рядом с нею стоял Локхарт, все так же сиявший белозубой улыбкой, и что-то ей объяснял, а за ними виднелся силуэт покоцанной Дракучей Ивы, в которую вчера впилился Рон. Несколько веток дерева были натурально перевязаны чем-то наподобие бинта. Вот интересно, неужели этот Локхарт настолько, гм, сведущ в лечении больных растений? Или он, как это обычно свойственно эстрадным, сценическим и литературным знаменитостям, просто-напросто лезет затычкой в каждую бочку?
На наше счастье, Локхарт мою физиономию не распознал. А что, в газетах я не появлялся, поэтому отсутствие у меня двух главных особых примет, то есть круглых очков и шрама на лбу, осталось для почтеннейшей и не очень публики неизвестным. Так даже лучше, скрытность — лучшее оружие в моих условиях. Как говаривал дедушка Ильич: «Конспирация и еще раз конспирация!»
Локхарт что-то продолжал втирать нашему декану, но понял бессмысленность своих усилий, развязно подмигнул всем нам и удалился.
На первом уроке мы пересаживали мандрагоры. Это оказались такие корнеплоды, по виду наподобие женьшеня, которые при извлечении из земли жутко верещат. Мадам Спраут объяснила, что вопли созревшего растения способны убить человека. Зато корень, а точнее настойка на нем, весьма полезная вещь, ибо снимает любое проклятие или превращение. Интересно, из чего тут настойки делают, из водки или из спирта? Простейший аппарат по получению сырья можно сделать из обычного котла, накрыв его крышкой и подсоединив змеевик. Препод скорее всего разрешит, Слагхорн большой любитель по части всяческих экспериментов, причем он, в отличие от Снейпа, еще и вовсю приобщает к этому делу студиозусов. Так что, в принципе, ничего не мешает последовать рекомендациям гениального русского химика Дмитрия Ивановича Менделеева касательно рецептуры производства водки. Надо попробовать… будем Дамблдора спаивать. Может, белочку словит, да и поедет опять в шестую палату. Там его давно уже заждались.
Следующим уроком была трансфигурация, и мадам МакГонагалл в качестве задания поручила нам превратить жука в пуговицу. У нас со Сьюзен получилось, еще преуспела Гермиона, а вот ее однокурсник Симус Финниган доколдовался до того, что жуки попросту лопались с оглушительным треском, точно как китайские петарды. Надо обратить на этого подрывника внимание Фреда и Джорджа, такой фрукт будет нам полезен. И вообще уже пора собирать партизанский отряд, а то, насколько я помню книжки, через пару лет начнется, а почтеннейшая публика сидела на попе ровно, пока резать не пришли.
После обеда мы отправились на урок к Флитвику, а гриффиндорцы — на Защиту от темных искусств, в логово к Локхарту.
Флитвик, после краткого опроса по прошлогоднему курсу, задал новую работу, по тренировке чар легкости, должных уменьшать вес поднимаемого предмета.
На следующий день Защита была и у нас. На пару со Сьюзен решили сходить, посмотреть, чему такому будет учить этот Локхарт, в которого, как показало вскрытие, беззаветно влюблены практически все девочки на курсе и даже некоторые «особо одаренные» мальчики. Слава Богу, последние в рядах нашего факультета не водились, сия зараза — больше по слизеринской части, зря, что ли, Шляпу понятиям учил?
Кабинет носил следы недавнего разгрома. Как поведали нам до этого братаны-близнецы, напомаженный хлыщ Локхарт притащил на урок Гриффиндора и Слизерина клетку с корнуэльскими пикси, то есть напоминавшими больших бабочек гуманоидными существами синего цвета и с маленькими крылышками на спине. И не нашел ничего умнее, чем их выпустить. Эти самые существа, едва очутившись на свободе, устроили в классе самый натуральный погром, рвали бумагу, переворачивали парты, пугали детей, Невилла Лонгботтома подвесили за штаны на висевшую под потолком люстру, и бедолага грохнулся оттуда вместе с ней. Локхарт же как укротитель оказался совершенно бесполезен, позорно сбежав с места действия и спрятавшись в своей подсобке. По словам братанов, сильнее всех рыдала по поводу учиненного разгрома Гермиона Грейнджер, притащившая на урок полное собрание сочинений своего предмета обожания и прямо там, на месте, его и лишившаяся, поскольку все книги были разорваны в клочья.
Все ждали нечто похожее и у нас. Иных мыслей при виде кабинета, увешанного портретами самой доморощенной знаменитости во всех ракурсах и в сотне разнообразных вариантов облачений разной степени торжественности, и не возникало ни у кого. Горький опыт двух других факультетов стоял перед глазами, и восторженная любовь некоторых особо незамутненных личностей к гению писательского таланта была уже не такой сильной.
Локхарт появился в сиянии своей мантии, на этот раз лиловой с блестками, и аромате парфюма. Взяв со стола кого-то из восторженных обожателей книжку «Йоркширские йети», он начал:
- Я, Гилдерой Локхарт, кавалер ордена Мерлина третьей степени, почетный член Ассоциации Защиты от темных сил и пятикратный обладатель премии за самую очаровательную улыбку журнала «Еженедельник для ведьм». Но дело не в этом, я ведь не избавился от лондонской карги, улыбнувшись ей.
Слов нет, одни выражения. Спич, конечно, аховый, хуже только Квиррелл выражался, не только лишь который. Так тот просто говорил в стиле приснопамятного боксера, и был, в общем-то, достаточно безобиден, этот же манерный павлин занимается самолюбованием, короче, нарцисс восьмидесятого уровня с манией величия в запущенной стадии. По прошлой жизни помню, многие эстрадные знаменитости таким же недугом страдали, хотя, применительно к ним, скорее не страдали, а наслаждались. Месье Локхарт явно из этих.
- Вижу, вы все купили полное собрание моих сочинений, и это просто отлично! — продолжал тем временем Локхарт. — Думаю, мы начнем наш урок с небольшого теста. Не волнуйтесь, это всего лишь для того, чтобы проверить, насколько хорошо вы читали мои книги, насколько вы их усвоили.
Он раздал нам бланки для тестов, а когда вернулся за стол, сказал:
- У вас тридцать минут, начинайте прямо сейчас!
Гляжу в переданный мне листок.
«1. Какой у Гилдероя Локхарта любимый цвет?
2. Какая у Гилдероя Локхарта тайная амбиция?
3. Что, по Вашему мнению, на данный момент является самым большим достижением Гилдероя Локхарта? ..»
И так далее, до пункта с номером 54, гласившего: «Когда день рождения у Гилдероя Локхарта и какой подарок будет для него идеальным?»
- Гарри, он что, совсем из ума выжил? — шепчет мне Сьюзен. — Как можно за месяц перечитать и запомнить столько книг?
- Не знаю, Сью, тайна сия велика есть, — отвечаю ей. — Некоторые, вон, успевают, Гермиону вспомни. Готов поспорить, что она успела заучить наизусть все собрание сочинений и ответила на весь этот бред правильно.
- Что есть, то есть, — улыбается Сьюзен. — А нам-то что делать?
- А нам с тобой, Сью, остается поступать по методике научного тыка. То есть, писать вместо ответа всякую белиберду, все равно она не будет отличаться от общего содержания теста.
Так и сделали. Сьюзен во всех ответах написала всякую чепуху, причем, вот ведь мое влияние сказывается, среди ответов практически все были такие, что выставляли гражданина Локхарта на посмешище. Я же поступил проще, просто и без затей поставив во всех местах для ответов стереотипное «Lecken Sie mir Arsch» [46]. Здесь ему не тут, пускай знает, что не все тут испытывают перед ним пиетет, точнее, это делают не только лишь все, есть и такие, кто в грош его не ставит.
Полчаса спустя Локхарт собрал листки и проверил их прямо перед нами.
- Ай-яй-яй, — сказал он, вальяжно прохаживаясь перед рядами парт. — Никто не вспомнил, что мой любимый цвет — лиловый. Лиловый, подчеркиваю, а не голубой, мистер Энтвистл. И нет, я не желаю получить работу в «квартале красных фонарей» Амстердама, мистер Гольдштейн. А, кстати, что это у Вас такое написано — «киш мир тухес» [47], и это в половине вопросов? И у Вас, мистер Поттер… кстати, мистер Поттер, мисс Боунс, мистер Гольдштейн и мисс Аббот не ответили правильно ни на один вопрос! Гарри, я этого от тебя не ожидал! Ты, наверное, не читал мои книги? Тогда тебе совершенно необходимо их прочесть! Кстати, а где они? Я на ваших партах их не вижу, у всех вас.