- Света мне тут уже рассказала, что ты, Гарик Вованыч, по вечерам песни русские под гитару поешь, причем такие, какие здесь никто не знает. Откуда взял? – поинтересовался комиссар.
- Оттуда.
- Ясно. Чтоб завтра мне предоставил тексты всего того, что знаешь или уже тут спел, плюс к тому укажи, кто пел все это там. А мы тут почитаем.
- Есть, тащ комиссар!
- Коли есть, так слава и честь. Иди, поэт-песенник, Света тебя проведет. Завтра вызовем. Только учти, даже своим подругам про то, кто есть ты и кто есть Света до моего личного разрешения – ни слова. Свободен!
- Как же тебя угораздило сюда попасть? – спросила меня Света, пока шли с парохода в замок.
- Как обычно на Руси, по пьянке. Выпил, отключился, просыпаюсь уже здесь.
- Что ж ты раньше-то молчал?
- Так никто и не спрашивал.
- Значит, ты, когда я тебя встретила…
- Уже был тут. А теперь представь. Мне на момент попадания под тридцатник был, и так вот попасть, с перепою в тушке одиннадцатилетнего шкета оказаться, да еще и за две тыщи с гаком верст от родного дома. Вот три года уже так и маюсь.
- Да уж, опыт тот еще, – улыбнулась Света. – Но у тебя неплохо получается.
- Жить захочешь – не так раскорячишься…
За вечер попытался вспомнить все те песни, что я знал наизусть и какие пел для своих друзей. Записал, после чего натурально отваливалась рука, а на следующий день отнес товарищу Гаврилову.
- Ага, принес, поэт? – оживился комиссар, когда увидел пачку листов с текстами. – Ну-ка, ну-ка, что тут… Ого! И «ДДТ», и «Любэ», и Розенбаум, всех упомянул! Даже предполагаемый год выхода поставил.
- Так я ж все эти песни наизусть тогда же и выучивал, как они выходили. Что-то в записи слушал, что-то на концертах. Если можно, так предложил бы дать тому же Расторгуеву тексты его же песен, он их в прошлый раз хорошо исполнял, не вижу смысла менять. А если кто чего еще из них не спел – так не хлебом единым… еще песен напишут.
- Это в Москве будут решать. Твои записи перешлю туда, как ответят – позову.
- Спасибо, тащ комиссар. Если есть возможность, можно у меня из головы примерный мотив скачать, чтобы было хоть какое-то понятие, как эти песни звучали.
- Конечно, можно. Вот, держи, – чекист протянул мне некое устройство, больше всего похожее на кассетный магнитофон. – Это наподобие используемых здесь так называемых «омутов памяти», только более современная модель нашего производства. Я сейчас включу запись, а тебе надо будет четко подумать, какую песню ты хочешь туда записать, и она запишется. Кассеты перешлю в Москву вместе с текстами, а там уже разберутся.
Записывали мы целый день, и, когда все кассеты кончились, товарищ комиссар был весьма доволен.
- За столь весомый вклад в развитие советской культуры тебе могли бы и Ленинскую премию выписать, будь ты собственно автором всего этого.
- Оно мне надо, тащ комиссар? Нужна мне вся эта публичность, как ежу футболка.
- Правильно, наш человек. Кстати, думай пока над деталями своей биографии, как ты у нас в Союзе будешь себя называть. Сам понимаешь, если про настоящее свое имя и происхождение скажешь, кому не положено, так у нас же и окажешься, только в ином качестве. Кстати, с Днем Октябрьской Революции тебя, наверное, и забыл уже, что за день такой.
- Почему забыл? Просто у нас не то чтобы сильно этот праздник праздновали последнее время, помните, что я Вам говорил. Где-то после девяносто первого отменили сразу, тем же прибалтам любое упоминание о коммунизме было как серпом по яйцам, где-то, как в Белоруссии, продолжали отмечать, как и было, в России вместо седьмого праздник сделали четвертого, под что подвели годовщину изгнания поляков из Москвы.
- Вот как, значит, завернули.
- Так народ все равно седьмого числа праздновал. Как и День Победы девятого мая. У нас, в отличие от загнивающей Европы, хорошо помнили, кто и как немца остановил. И парады каждый год проводили, даже несмотря на перемену власти. Впрочем, под конец до российского руководства дошло, что на западе друзей нет, есть только враги.
- А у них что? Вместо парадов Победы, то есть?
- А у них вместо парадов Победы проводились парады петухов. И воинствующая петушня там считалась главным достоинством так называемого «дэмократического» общества.
- Так им же под нарами место, петухам этим! – не выдержал товарищ комиссар.
- Ясен пень, что под нарами, и есть им полагается дырявой ложкой… я тут этот обычай тоже с успехом внедряю, вон, Света подтвердит.
- Она и подтвердила. Когда всем студиозусам одного из факультетов, где по странному совпадению учится большинство отпрысков родовитой аристократии, неизвестные перед завтраком просверлили дырки во всех ложках и всех тарелках. Ничего не напоминает?
- Все справедливо, тащ комиссар, ежели кто много кукарекает не по делу, так пусть и сидит под нарами. И аристократическое происхождение тут роли не играет, читал я во времена оны, что как раз среди британских лордов петушня была скорее нормой, чем исключением.
- Они и здесь ничуть не лучше, – буркнул комиссар. – Насилуют, унижают, избивают сплошь и рядом, беспредельщики, мать их… По нашему закону они бы лет так по двадцать каждый получил железно, а кто-то и на вышак бы нарвался.
- Кое-кто и нарывается, о печальной участи неких Северуса Снейпа, Гилдероя Локхарта и Питера Петтигрю должны были Вам сообщить.
- Знаем про таких. Молодец, Гарик Вованыч, не трусишь! Наш человек! Только вот троих ты убрал, а остальные?
- А остальные, если не оторвут рабочий орган от стула, то через год, максимум два, получат на свои головы очередную резню. Причем аристократы будут в большинстве своем среди тех, кто придет резать.
- Ясно. Мразь везде одинакова.
- О чем и речь, тащ комиссар. Только у нас в России родовитых дворян, бояр и прочих дармоедов в основной массе своей свели под ноль в семнадцатом году, а товарищ Сталин оказался абсолютно прав, что так называемую «элиту» нужно периодически чистить. В моей прежней истории чистки прекратились после пятьдесят третьего, как Вождя не стало, и в итоге этих «элитариев», мать их, расплодилось столько, что страна их не выдержала. А на ее обломках «элиты» развелось еще больше. Потому и сидели вечно в заднице. Анекдот в свое время у нас ходил, рассказать?
- Ну, давай.
- Спрашивают у армянского радио: «Почему из продажи исчезли пыжиковые шапки?» Ответ: «Потому что олени размножаются в арифметической прогрессии, а партийная номенклатура – в геометрической. Отстрел же последней не производился с пятьдесят третьего года».
- Зрели в корень, – отсмеявшись, сказал товарищ Гаврилов. – Так что ты предлагаешь применительно к текущему моменту?
- Если быть честным, то судьба БРИТАНСКОЙ аристократии меня не волнует совершенно. Всех этих благородных лордов и сэров можно с чистой совестью пускать в расход. Количество дворянских семей, которые будут за наших, можно сосчитать по пальцам, сапог не снимая, и всех их со чады и домочадцы, как говорится, можно вывезти из страны, вон, на борту «Ленина». Оставшиеся места раздать выходцам из простого народа, кто не побоится ехать в Россию и жить честным трудом, не кормя при этом благородных мерзавцев.
- А не думаешь ли ты, что таким образом нам могут засланного казачка подкинуть?
- Думал, тащ комиссар, но сие дело – больше по Вашей части. Уверен, что методики фильтрации у Вас имеются. В том числе и те, что на волшебников.
- Имеются, тут ты, Гарик Вованыч, прав. И проверить пароход в принципе особого труда не составит. Даже лучше это будет сделать на посадке, как паспорта в аэропорту проверяют. Так и сделаем. Посмотрим, чем тут этот твой чемпионат закончится, а там видно будет. Ладно, иди, учись, студЭнт…
- О чем там тебя спрашивали? – по возвращению к себе в общежитие Хаффлпаффа я вновь был подвергнут перекрестному допросу всех своих подруг.
- Песнями интересовались, что я вам по вечерам пою. Спрашивали, что на меня нашло, что я их написал.