Что ж, восемь минут там было или десять, я не считал. Надо было тварь урыть – и я ее урыл. Теперь пускай драконоведы разбираются, что с тушей делать, а меня наши чекисты прикроют, если что. Не забыть еще Лёхе проставиться, за то, что научил из шайтан-трубы стрелять.
Первой меня встречает Дора, спрыгнула с трибуны, бежит, чуть не спотыкаясь, обнимает сильно, чуть не задушила.
- Гарри, ты молодец! – шепчет на ухо. – Как только у тебя получилось?
- С Божьей помощью, – отвечаю ей. – Колдунством забороть дракона меня не учили, просто так забил. Видела же, из гранатомета…
- Видела, но все равно переживала. Молодец ты!
Следом за Дорой подбежали остальные три девчонки, и я был по очереди схвачен в объятия то Сьюзен, то Дафной, то Асторией.
- Гарри! Пошли твои оценки смотреть! – Дора потащила нас к столу жюри.
Первой оценку выставляла мадам Максим. Из ее ВП вырвалась длинная серебристая лента, сложившаяся в восьмерку. Значит, восемь баллов.
Степан Григорьевич выставил десятку, высший балл.
Мистер Крауч расщедрился только на шесть.
Бэгман долго жевал собственную губу, но все же поставил девятку.
Дамблдор судил последним, и его хватило только на трояк. Кислую рожу директора, перекосившуюся в бессильной злобе, надо было видеть. Вот гринписовец хренов. Правильно на него товарищ Берия дело завел, таким гражданам только в Магадане дрова пилить.
Итого, что мы имеем с этого гуся, кроме звиздюлей от дедушки? А имеем мы с гуся тридцать шесть баллов из пятидесяти возможных.
- Гарри, твой результат лучший! – сказала сияющая Дора.
- Так, я что-то не понял. А как остальные тогда выступили, если даже этот гринписовец бородатый мне поднасрать не смог?
- Это ты про кого… ах, да, поняла. Значит, так. Змееныш, как ты, может, слышал, бегал от дракона по всему стадиону, кончилось тем, что дракон его чуть не сожрал, но яйцо он все-таки добыл. Итого дали ему двадцать шесть баллов.
- А француженке?
- Этой цыпочке Делакур дали тридцать два. Она усыпила дракона своим Очарованием вейл, и попыталась пролезть мимо сонного, но он фыркнул огнем, чуть платье ей не спалил.
- Ясно.
- Гарик! Гарик! – к нам подошел товарищ Никонов. – Этот Кацман хочет, чтобы ты опять в шатер зашел. Говорит, что-то новое сказать хочет.
- А прямо тут ему никак, вера, что ль, не позволяет?
- Спрашивал, так мычит что-то неопределенное.
- Вот …! – выругавшись по-русски, снова иду в шатер. Вейлочка и петушок уже там.
- Вы все хорошо справились! – следом за мной в шатер влетел мистер Бэгман. – Теперь у вас замечательный длинный перерыв перед второй задачей, которая состоится на рассвете двадцать четвертого февраля. Мы даем вам пищу для размышлений! Если вы посмотрите на золотые яйца, которые вы держите в руках, то увидите, что они открываются. Внутри находится подсказка к выполнению второй задачи, нужно будет разгадать ребус, потому что решение поможет вам подготовиться! Желаю вам удачи!
Вид у мистера Бэгмана был такой, как будто бы он сам лично того дракона в зоопарке задушил. Лакированная лыба сияла так, что я из последних сил сдерживался, чтобы не врезать по зубам. Останавливало только то, что мистер Бэгман, судя по его манерам, вполне может быть из тех, кого можно бить только ногами. Или обаполом. Впрочем, сие не новость, в прошлый раз петушня среди эстрадных и сценических знаменитостей носила массовый характер. Наиболее характерным примером был случай из года две тыщи четырнадцатого, победа на конкурсе попсы под названием «Евровидение» петушка из Австрии, выступавшего в образе бабы с бородой как у мужика. Будем надеяться, что здесь, в этом мире, ситуация иная и петухов к сцене не подпустят.
Во всяком случае, если верить Амелии, периодически просвещающей нас насчет новостей иностранного права, в том числе уголовного, в Советском Союзе недавно в очередной раз ужесточили уголовное наказание за преступления против общества. Если по старой версии УК любителям высоких мужских отношений давали в зубы по десятке, то теперь за это полагается как минимум пятнадцать лет лагерей. И «с повышением при отягчающих обстоятельствах вплоть до высшей меры социальной защиты», то бишь расстрельной стенки. Насильников, педерастов и педофилов здесь карают в полном соответствии с Библией: «…и кровь их на них». Если в древней Иудее за подобное полагалось побитие камнями, то у нас хватает и расстрела. Наркоторговцев же, врачей-вредителей и абортмахеров в здешнем Союзе не расстреливают, а вешают наравне с предателями и изменниками Родины. В тех же статьях присутствуют и дополнительные меры пресечения, вроде кастрации или проставления татуировки петуха на обеих щеках, чтоб символизировало.
Выходим из шатра. Флёр на прощание снова зыркнула, но уже не так холодно. Все же вынести дракона с четырех выстрелов, как сказала мне Дора, получается далеко не у каждого.
По дороге до школы на нас снова насела Рита Скитер, скорчившая при виде меня такое лицо, как будто бы пять минут назад лично я заставил журналистку проглотить целиком живую жабу.
- Можно попросить внимания Чемпионов? Ненадолго, всего лишь на два слова.
- На два слова? – переспросил я, отнюдь не настроенный общаться с прессой. – Что ж, это можно. УЕ… НА…!!!
Дойти до хаффлпаффского общежития нам не дали. Меня, Дору, Сьюзен, Дафну и Асторию на полпути перехватили советские друзья-товарищи и буквально силой утащили на борт парохода «Ленин».
- Ну ты даешь, Гарик! Молоток! – первым поздравил меня десантник Лёха.
- Твоими стараниями, кстати, с меня бутылка.
- Да брось ты! Не пью я!
- А про второе августа забыл? А про двадцать третье февраля? Да еще и Новый год тут не за горами…
- Ну, это святое! За Новый год и выпить не грех.
- А я тебе про что.
- Как ты, Гарик, научился так, дракона с пяти гранат забить? – спросил Серега Гришин из Крыма.
- Вон, Лёху спроси, его наука.
- И спрошу! В хозяйстве пригодится.
- Где ты у себя в Крыму дракона найдешь? Если их давно уж как всех посбивали.
- Мало ли, вдруг дикий залетит.
- А ПВО Черноморского флота на что? – перехватил нить разговора ростовчанин Вова. – Мой брат недавно писал из Севастополя…
За беседой мы так просидели до ночи. Когда же засобирались к себе, то обнаружили, что уже за полночь и ворота замка давно закрыты. Хорошо, Степан Григорьевич не подвел, выдав всем нам ключи от кают, благо свободного места на пароходе хватало.
Через пару дней после торжественного забивания дракона ко мне прицепилась аки банный лист Гермиона Грейнджер.
- Почему ты не использовал магию?
- Чем умел – тем и забил, какие проблемы?
- Такие! Ты в школе МАГИИ, поэтому изволь маггловские предметы не использовать! Неужели тебя не научили элементарному защитному колдовству? Ты же мог использовать чары призыва, нас им уже обучают, наводить щиты от огня, в конце концов!
- Короче, Склифосовский! – не выдержал я. – Когда ВАМ, мадмуазель Грейнджер, представится возможность в одиночку задрать дракона, пользуйтесь чем хотите. Мешать не буду. Если сильно надо – могу уступить свое чемпионское место. Лавры прилагаются. Надо? Нет?
- Н… Нет… Правила…
- Правила существуют, чтобы их нарушать, мадмуазель. И никто, кроме Вас, не обвиняет меня в том, что я не использовал ни капли магии, чтобы забороть дракона и выполнить задание. Выполнил? Выполнил! С меня взятки гладки. А пока… всего хорошего! – откланялся я.
Но если Гермиона после такой отповеди какое-то время и опасалась к нам подходить, то еще одно надоедливое существо, которое называлось Джинни Уизли, даже не подумывало оставлять меня в покое. Даже в спокойные месяцы «Уизли №7» старалась обратить на себя мое внимание как можно чаще, ну, а после того, как я пристрелил дракона, нечто рыжее и конопатое стало попадаться мне на глаза не то что каждый день, а чуть ли не каждую перемену. Постоянное присутствие рядом в кадре какой-то из моих подруг успеха не приносило, и на следующей перемене Джинни снова поджидала меня под дверью. Причем поджидала исключительно с тем, чтобы вместо ответа на мой вопрос «Чё надо?» покраснеть и исчезнуть.