Насчет тех же «яблофонов» была та «принцесса на горошине» весьма охоча. Когда мы гуляли с ней по улицам и случайно проходили мимо сотовых салонов или центров продажи телефонов, так она непременно вздыхала, вот, мол, как бы ей хотелось заиметь яблофон. Мои доводы, что цена оной электронной цацки ровно в два раза превышает мою зарплату, в расчет не принимались. Надо ей – и все, хоть ты тресни. Ясен пень, что с выходом очередной «самой новой» модели яблофона в обязательном порядке надо было бы покупать и ее, за те бешеные деньги, коих оное устройство однозначно не стоит. Понты, мать их, для большинства парней и девушек из того времени были дороже жизни. Для этой конкретной особы – точно так все и было. Мои же взгляды на все это, зачем, мол, каждые полгода менять то, что исправно работает, зачем тратить кучу бабок хрен знает на что только лишь из-за того, что «это модно, стильно и современно», считались старомодными и совершенно неинтересными.
В отпуск она хотела непременно в Испанию. Причем не просто в Испанию, а так, чтоб отель с прямым выходом к морю, и ничего больше было ей не надо, ни экскурсий, ни выездов, ни иноземной культуры. Причем когда я сам позвал ее в солнечный Крым, в разведанные мной уголки, так такой вид состроила, как будто я ей под нос дохлую мышь подсунул. Зачем, мол, Крым, когда есть «приличные места». Когда же предложил тот вариант, по которому мог бы поехать сам до этих самых «приличных мест», с экскурсией на автобусе через множество других интересных городов и замков, так тоже посмотрела, как на идиота. Зачем, мол, Париж и Прага, да на автобусе неделю трястись, когда на самолете можно за пару часов долететь. Так и подмывало сказать: «А ты, собственно, в том самом Париже была хоть раз? Или в Праге?» Не сказал только лишь потому, что предпочитаю в адрес девушек оскорблениями не кидаться. Впрочем, сие не помогло, и уже потом, когда наш роман остался в прошлом, я долго удивлялся, «как же такой маленький пацак может оказаться таким меркантильным кю» [89].
Тогда после разговора об Испании и отдыхе, кстати, все и закончилось, ибо вскоре после этой беседы она заявила мне открытым текстом, что не видит более смысла в продолжении наших с нею отношений. Не устраиваю я ее, мол, тем, что ее не понимаю и не желаю под нее подстраиваться. У нее, мол, достаточно друзей-приятелей, которые дадут ей все то, что ей надо. Ну-ну, хотел бы я на сие посмотреть, возьмет ли кто ее с собой на дальние моря… если внешне она ничего особого собой не представляет и больше всего похожа на ту самую «Уизли №7», от более близкого знакомства с которой я здесь отбиваюсь уже третий год кряду.
Вот такая вот загогулина, понима-а-ашь. Но вернемся к нашим кроликам. Так что выходит, что круг знакомых девушек, с которыми есть о чем поболтать за жизнь и которые при этом достаточно близки мне по возрасту, сужается до двух человек, а именно Доры, которой уже двадцать лет, и Светы, которой двадцать пять. Света, кстати, единственная из всех, за исключением двоих чекистов и товарища Никонова, кто знает о моем истинном возрасте. Так что надо будет с ней как-то поговорить, причем именно с ней. Остальные не поймут.
Чтоб не терять времени зря, двинул к ней девятого после уроков.
Света, еще в личине мадмуазель Вектор, как раз шла куда-то.
- Да-да, мистер Поттер? – для отвода глаз спросила она. – Вы что-то хотели спросить?
- Мадмуазель Вектор, у меня к Вам есть один вопрос… Где здесь обучают бальным танцам? – так же для отвода глаз спрашиваю, по-английски же.
- Последний учитель месяц назад спился, – улыбаясь, отвечает она. – Но я тоже знаю несколько уроков.
- Пойдемте.
То, что не только лишь я здесь владею русским языком на уровне выше нескольких подхваченных ругательств, это пока знать никому не обязательно. Кстати, я ведь брался учить своих подруг русскому, но ни Сьюзен, ни Дафне язык почему-то как-то не давался, несмотря на все их усилия. Дора же, наоборот, взяла и начала понимать практически с ходу, теперь цитирует те стихи, что я при ней же под гитару пел, причем не как попугай цитирует, а даже с осмыслением сказанного. Что-то из особо понравившегося даже наизусть выучила, а как она сама теперь на гитаре играть учится, так я ей аккорды подсказал, и теперь частенько, когда дома, на два голоса поем.
Мы вышли из замка в потаенное место, найденное некогда мной. Поставив заглушающие чары, я сказал:
- Свет, а я не шутил, я на самом деле по поводу того Бала, будь он неладен. Шестого числа поставили перед фактом, мол, раз ты, Гарик, чемпион, то изволь там танцевать. Типа у меня больше ни о чем другом голова не болит.
- Так и что? – удивляется она. – Как будто нету девушек, желающих потанцевать с, – она картинно корчит рожу. – «Великим Гарри Поттером, спасителем магического мира».
- Шоб ён так жил, этот мир, как прибедняется, – ответил я. Света хихикнула.
- Ты, случайно, не в Одессе ли жил? У тебя хорошо получается.
- Не, в Одессе в прошлой жизни даже бывать не доводилось. Так нахватался, мало, что ли, по стране правоверных аидов? Даже здесь их есть, вон, того же Гольдштейна вспомни. Где его там сейчас носит, на земле обетованной…
- Помню, но как-то смутно. Вроде его я уже не учила.
- Не учила, потому что он перед третьим курсом до ридного Тель-Авива подался. Мне же, как ты помнишь, подаваться в этих краях некуда, вот и пришел к тебе на уроки. Как знал, что здесь будут родственные души.
- А я еще раньше заметила, что ты какой-то неправильный для англичан. Еще когда ты из того магазина со скатертью-самобранкой вышел. Ну не знают здесь, что это такое!
- Теперь знают.
- Ну да, твоими, кстати, стараниями. Ничего не говорю, вкусно, саму за уши не оттащишь. Напоминание о далекой Родине. Раз ты тоже наш, так с каникул приеду, чего-нибудь из Питера привезу.
- Если все пойдет так, как я думаю, то домой вместе отправимся. Вон, на «Ленине». Слышала же ты, наверное, наш разговор, тащ комиссар пообещал бумаги выправить да с трудоустройством помочь.
- Не могу не согласиться. Попробую под это и сама уехать, вряд ли моя легенда продержится еще больше пары лет.
- Правильно сделаешь. Ну их к лешему, древних и благородных. Пусть как-нибудь сами, лично у меня как-то нет желания за них заступаться.
- У меня тоже, – улыбнулась Света. – Так что ты насчет Бала говорил?
- Говорил я насчет бала вот что. Во-первых, я и в самом деле не умею танцевать так, как тут принято.
- Ну, с этим не проблема, этому вполне могу обучить тебя я сама, я в школе в танцевальный кружок когда-то ходила. Надеюсь, еще не забыла, чему там учили.
- Вот и отлично! Светик, что б я без тебя делал!
- Не знаю, – изобразила задумчивость девушка. – А что во-вторых?
- А во-вторых, я и впрямь не знаю, кого пригласить. Помимо тебя и Доры, подруг три, ну, ты их знаешь, младшая Боунс и обе сестрички Гринграсс, но фокус весь в том, что я их в качестве подруг в смысле «подруг» упорно не воспринимаю!
- То есть?
- То есть в качестве потенциальных кандидатур на пост любимой жены. Да, пускай я выгляжу снаружи как четырнадцатилетний пацан, но внутри-то, и ты об этом прекрасно знаешь, мне уже тридцать два! Соответственно они мне все втроем кажутся совсем еще девчонками, сестренки младшие, и не более того. Каждой из них я вдвое старше. К ним с нескромными предложениями подкатывать – как с тем Локхартом было, статьёй за растление попахивает. Потому и пришел за советом именно к тебе, что о моем настоящем возрасте ты знаешь здесь одна.
- Логично, – отвечает Света. – Но думаю вот что. Сама сразу я с тобой вряд ли смогу пойти. Слишком это будет подозрительно. Но вот медляк я с тобой пройду с удовольствием.
- И на том спасибо, придумаю, что зарядить нам на танец. Не забудь, нам еще то же самое потом на пароходе предстоит, но уже тридцать первого.
- Там, кстати, легче будет. Наши не так за традиции держатся, как англичане. Но будь готов, что придется петь самому, много и разного.