Само мероприятие, впрочем, отменять не стали. Ожабилось всего десятка так полтора студиозусов, остальные остались нормальными. Так что, как заявил Дамблдор, «даже несмотря на столь прискорбные события, это не повлияет на то, что Рождественский Бал состоится». Что ж, ждем, ждем…
[88] Александр Розенбаум «Размышления на прогулке» (сл.и муз. А.Я.Розенбаум)
[89] Взято из фильма «Кин-дза-дза!»
====== Глава двадцать третья. А любовь, она там... ======
Расскажи, Снегурочка, где была,
Расскажи-ка, милая, как дела?
За тобою бегала, Дед Мороз,
Пролила немало я горьких слез!
А ну-ка, давай-ка,
Плясать выходи!
Нет, Дед Мороз, нет, Дед Мороз,
Нет, Дед Мороз, погоди!
Песенка из мультфильма «Ну, погоди!»
Девятнадцатого числа начались каникулы, и Дафна с Асторией покинули замок, отправившись с родителями на отдых. Сьюзен тоже уехала, и я проводил их всех на вокзал. Они из всех обитателей нашего факультета оказались единственными, кто о проблеме Бала не беспокоился вообще, отказавшись приходить сразу и наотрез. Что ж, хоть кому-то повезло. Мне же пришлось оповещать Андромеду и Теда о том, что я вынужденно остаюсь в замке на все каникулы. Сделал я это вскоре после того, как мадам Спраут объявила о танцах и моем принудительном в них участии, и старшие Тонксы все поняли, на всякий случай сказав Доре не спускать с меня глаз. В курсе проблемы был и Сириус, который, встретив на вокзале Сьюзен, сдал ее на руки Амелии, после чего проводил в отпуск, а сам остался дома стоять на шухере.
Когда же мы освободились от уроков, на меня с удвоенной энергией насела Света, взявшаяся целью за оставшуюся до Рождества неделю научить меня более-менее сносно танцевать так, как здесь принято. Заодно, как я подозревал, еще и с тем, чтобы ближе со мной познакомиться. Жила она дома, как выяснилось, на Петроградской стороне, и мы часто после занятий беседовали о далекой Родине. Ей тоже было, о чем рассказать, а мне – интересно узнать, как же выглядел и чем жил Питер, не знавший в этом мире ужасов войны, бомбежек и блокады.
Двадцать четвертое декабря приходилось в этот год на субботу. Накануне, в пятницу вечером, Света завершила наш курс по танцам со словами «Ну что, сойдет, я надеюсь», после чего стала собираться на Бал сама.
За ночь выпал снег, намело внушительные сугробы. Шармбатонская карета теперь сама напоминала громадный сугроб с жиденькой ниточкой протоптанной тропинки. Зато пароход «Ленин», хоть тоже покрылся снегом, наоборот, сверкал чисто надраенной палубой, и по причалу сновали матросы, расчищавшие снег широкими лопатами. На верхней палубе установили срубленную накануне елку и завесили весь пароход гирляндами, так что теперь корабль по ночам сверкал огнями иллюминации.
Вооружился лопатой и я, до обеда прочистив тропинку к замку и, докуда успел, к пароходу. Умаялся так, что, как говорится, после такой работы только танцевать. Как назло, отбывание отработок сегодня не проводили, и раздавать наряды на песчаный карьер и цементный завод было некому. Пришлось самому дорогу раскапывать. Что не успел, то потом доделали наши.
После обеда привел себя в порядок и стал коротать часы до общего сбора на балу. Дора целый день куда-то пропадала, видимо, тоже готовилась к танцам.
Но вот часы прозвонили половину восьмого, пришла пора выходить. Спустился в гостиную, подбросил дров в печку, чтоб подольше горели, и пошел к выходу, ждать Дору. Хотя ждать пришлось недолго, вскоре подошла и она.
По случаю торжественного выхода моя подруга нарядилась в растрепанные джинсы и «косуху» с заклепками, как будто бы срисовав наряд с фотографий какого-нибудь рокерского клуба. Под расстегнутой курткой виднелась футболка с портретом Юрия Шевчука и надписью DDT, сам же ей когда-то такую и подарил. Свою буйную шевелюру Дора в этот раз заплела в длинный хвост насыщенного вишневого цвета с редкими прядями светло-русого.
- Ух ты! Сногсшибательно выглядишь, Дора! – только и вырвалось у меня.
- Спасибо, Гарри, – улыбнулась покрасневшая девушка. – Ну что, пойдем?
- А пошли!
И мы направились в Большой Зал.
По пути повстречали многих друзей-товарищей. Фред и Джордж выбрали в партнерши своих подруг с Гриффиндора, назвавшихся Алисией Спиннет и Анджелиной Джонсон. Были там равенкловцы и другие хаффлпаффцы, как пример, Седрик Диггори, как оказалось, позвал на танец свою конкурентку из Равенкло по имени Чоу Чанг, ту самую, на которую в книжках канона западал собственно Гарик. Советские товарищи, кто решил на бал все-таки пойти, пока суд да дело, разобрали на танец всех более-менее симпатичных студенток.
Товарищ Никонов, возглавлявший делегацию СССР, вел мадам Максим. Пришла на бал и Света, как и грозилась, но одна. Чекисты на танцы решили не приходить, видимо, дабы не палить Контору.
Флёр Делакур, одетая в светло-голубое с серебром платье, шла под руку с капитаном равенкловской команды по квиддичу Роджером Дэвисом. Спутник вейлочки глядел на все вокруг затуманенным взглядом, кажется, пресловутое Очарование уже начало работать.
Ну, а третий чемпион в зале отсутствовал, причем, судя по всему, не поучаствует больше нигде и ни в чём, а всё в связи с тем, что превратился в самую обыкновенную зеленую жабу, по-научному Bufo viridis, только большую, с порося размером. Остальные, кто ожабился вслед за Монтегю, сразу же после начала каникул в полном составе направились в больницу Святого Мунго – сводить симптомы ожабления.
В итоге в зал вошли только мы с Дорой и Флёр с Дэвисом. Все остальные студенты и учителя уже были там, на своих местах.
Картина зала, конечно, впечатляла. Исчезли четыре стола факультетов, вместо них появились несколько сотен столиков поменьше, человек так на десять. Весь зал был увит серебряными и золотыми гирляндами, ветками плюща и омелы, по стенам струились нити серебряного инея. Посреди зала стояла большая елка, увешанная золотыми шарами.
Нас подвели к столу для судей, где полагалось сидеть нам. Помогаю усесться Доре, после чего сажусь сам. Вся судейская бригада уже там, Дамблдор в новом балахоне, мадам Максим, сменившая наряд на платье цвета лаванды, товарищ Никонов в шерстяном вязаном свитере, мистер Бэгман в балахоне желтого и фиолетового цветов. А вот мистера Крауча нету, вместо него сидит долговязый рыжий субъект, мордой лица определенно смахивающий на Рона или близнецов. Ах, да, точно, это же их старший братец Персиваль, что три года назад был пятикурсником и старостой факультета. Теперь, значит, он предстал перед нами как «уполномоченный министерский представитель и помощник мистера Крауча». Ясно, ясно, то бишь чемпион всея министерства по вылизыванию начальственных задниц. Был таковым в школе, и теперь на работе занимается тем же самым. На счастье, я и в предыдущие-то годы совершенно не общался с напыщенным идиотом «Уизли №3», а потому попросту пропускал мимо ушей все то, что он болтал.
Столовые приборы были девственно пусты, лишь рядом лежали меню. Причем никаких официантов поблизости не наблюдалось, так что «почки один раз царице» добыть не удалось бы.
- Гарик, ты мне только объясни, за чей счет этот банкет, кто оплачивать будет? – с хитринкой спросил меня товарищ Никонов.
- Во всяком случае, не мы, – ответил я, вызвав улыбку на бородатом лице советского мага. Старый добрый фильм про Ивана Васильевича смотрели все.
Пока я пытался разобраться, как, собственно, работает система заказа еды, Дамблдор наклонился к своей тарелке и сказал: «Свиную отбивную!». На тарелке тут же появилось требуемое. Ясно, вот оно как. Что ж, тогда и мы закажем.
Правда, когда заказывал я, то немного сжульничал и призвал щучье веление, так что мы с Дорой наслаждались ароматным шашлыком прямо на шампуре. Вина пока не заказывали, обходились соком, все же даже мне (ну, то есть моей тушке) шестнадцать есть только на той бумаге, что лежала в чемодане у товарища комиссара, а Доре пускай и есть, но она местную кислятину не любит. Надо будет, если случится нам побывать в Крыму, подсадить ее на массандровские вина, тамошний портвейн – самое то.
Краем уха слышал трескотню Флёр, сидевшей в опасной близости от меня. Она распиналась перед своим кавалером о том, что ей в замке не так, что не эдак, «и вообще мне ВСЁ не нравится», точно тот капитан из «Острова Сокровищ». Мсье Дэвис, правда, на речи спутницы не реагировал совсем, глядя на нее затуманенным взглядом. Видать, мадмуазель Делакур включила свое Очарование, но почему оно тогда не действует на меня?