Кто был виновником и был ли таковой вообще, – ведь Вовка мог сколько угодно привести примеров, когда он был, ну, совершенно ни при чём, а что-нибудь ломалось и все улики указывали на него, – выяснять было некогда. Пришлось быстро рисовать новый. Вовчик расположился на полу, обложил себя со всех сторон разной акварелью, засучил рукава, высунул язык и принялся рисовать. Спустя полчаса появился новый плакат. Большими красными буквами на нём было написано:
«МАМОЧКА, С ВОЗВРАЩЕНИЕМ! БРАТИК, ПРИВЕТ!»
На взгляд папы выглядел он гораздо лучше, чем прежний, пусть и подтёк в некоторых местах:
– Худа без добра не бывает! – многозначительно заключил он.
Плакат был торжественно повешен на стене в коридоре, напротив входной двери.
К десяти утра, когда обоим казалось, что прошло никак ни меньше двух дней, столько дел они переделали, всё было готово. Труженики выдохнули. Успели!
– Ну, что, – присел папа на диван рядом с лежащим Вовкой, – надо ехать.
Вовка согласно кивнул, но не двинулся с места. Он так вымотался, что веки казались ему тяжелее мешка с песком.
– Та-ак, – понял папа, – Давай ка дружок, я поеду, а ты оставайся здесь.
– Хорошо, – это было последним, что он запомнил перед тем, как провалился в богатырский сон.
Затем, как показалось Вовке, буквально через секундочку, приехала мама. Следом зашли все-все: папа, сияющий как витрина магазина, дедушки и бабушки.
– Вова, – услышал он, – просыпайся, сыночек.
Вовк разлепил глаза. Возле него сидела мама, а на руках у неё крепко спал братик. Вова резко сел и уставился на него. Он был завёрнут в белый конверт и казался крошечным, как будто не настоящий. Все его черты были такими махонькими, хоть рассматривай под микроскопом. Лишь когда братик зашевелил губками, наморщился, зажмурился, кашлянул, повертел головой, дёрнул ручками, открыл глазки, вновь их закрыл, пустил слюнявый пузырь и опять засопел – Вовчик понял, что родители ничего не перепутали и действительно, как и обещали, привезли ему брата. Самого настоящего, живого, маленького человечка.
– Вова, знакомься со своим братиком. Его зовут Семён.
– Привет, – сказал Вовка, замахал рукой и улыбнулся. Нельзя было не улыбаться, глядя на это чудо.
Даже если сильно постараться, то не получится рассказать, что же началось, когда в зал пришли задержавшиеся в коридоре бабушки и дедушки! Охи, ахи и восклицания заполнили весь дом. Вовка же готов был треснуть от распираемой радости.
День был самым, самым-самым необычайным!
К концу его, когда все разошлись, Вова поцеловал и крепко обнял маму. Он очень-очень сильно по ней соскучился пока она лежала в больнице. Целых пять дней – дело отнюдь не шуточное! В эти дни Вовчик, даже специально приходил с улицы грязнее обычного, надеясь что такое то мама пропустить не сможет и обязательно отчитает его. Увы! Как и сказал папа, мама смогла приехать только к следующим выходным.
И вот она была здесь.
– Я тоже тебя люблю, – с усталой, но счастливой улыбкой глядела она на своего старшего сына, укладывающегося в постель спать.
– Спокойно ночи, мам!
– Доброй ночи, – чмокнула она его в лобик.
Вова закрыл глаза.
Он так и не мог понять, что же за чувства он сегодня испытал, ведь их было так много и не было сил угнаться и посмотреть в лицо каждому. К тому же многие оказались ему незнакомы. Вова ясно чувствовал, что кто-то громко бахнул внутри него петардой – БА-БАХ! – и во все стороны разлетелись разноцветные конфетти, а собрать их, разобраться в них, не было никакой возможности.
Переживаний за день хватило, чтобы уснуть без задних ног и ни разу за ночь не проснуться, даже тогда, когда Семён своим криком будил весь дом.
Утром, на цыпочках, проснувшись раньше всех, Вова прокрался к кроватке братика. Тот спал. Вова принялся внимательно его рассматривать. Он показался ему и страшненько-сморщенным, но и в то же самое время – красивым! Ручки его, пальчики, ноготочки, носик – всё было таким игрушечным, но настоящим! Удивительное дело!
Неизвестно сколько бы он так его рассматривал, но тут Сёма решил проснуться. А всем известно, что как только такие маленькие дети просыпаются, они, скорее всего, сразу же начинают плакать. Возможно, они плачут от того, что ещё не умеют говорить и это им не нравится, а может и по какой другой причине. К великому огорчению, вряд ли когда-нибудь кто-нибудь узнает эту самую причину. Ведь все без исключения люди, когда вырастают – напрочь забывают те дни, когда они были такими маленькими конвертиками.
Вот и сейчас. Сёмка не просто заплакал, а заголосил! Так громко, что испугал Вовку. Он даже и предположить не мог, что такой маленький мальчик, может так кричать. Прямо как сирена воздушной тревоги! И прямо как под сирену воздушной тревоги подскочил с постели папа: