Чернявый развернулся и быстро зашагал прочь. Вовка же остался стоять на месте.
– Планетарий? – крикнул он, потому что чернявый уже успел прилично отойти от него.
– Ага, – через плечо бросил он, – новый построили. Огромный! Через неделю открытие, а сегодня тестовый запуск. Ну, знаешь, планеты, звёзды, всё такое.
Никогда в жизни Вова не был в настоящем большом планетарии. Как раз в таком, что был в открывшемся парке, куда он не попал. А тут – ещё и перед открытием, самым первым! Опять обида проснулась в нём. Та самая горькая обида приведшая его сюда. Чернявый знал своё дело.
– Что встал, пошли, отведу тебя обратно! – крикнул он не сдвинувшемуся с места Вовчику.
Часть главы, в которой проявляются те самые нюансы кривды
Чернявый не соврал, когда сказал, что осталось пройти всего две улицы. Так оно и было. Только за ними оказалась ещё прямая дорога уводящая далеко за город. Поэтому спустя лишь только полчаса и целой кучи заверений, что скоро, что вот-вот, что ещё немного, уже за поворотом, за теми деревьями и следующим мостом через речушку, Вовка, наконец, увидел здание планетария. Расположилось оно, не где-нибудь на высоте, ближе к звёздам, что было бы вполне естественно, а внизу какого-то карьера с отвесными стенами.
Солнце, прошедшее зенит, но ещё стоявшее высоко в небе, очень хорошо освещало по всем статьям странный планетарий. Даже формы он был не сферической, как можно было подумать или предположить. Отнюдь! Никаких признаков купола, где можно было бы расположить звёздное небо, не было. В общем, он напоминал, скорее.… Да просто плоский прямоугольник чёрного цвета!
– Это планетарий? – удивлённо спросил Вовка.
– Он самый! Нам туда, – чернявый бодро зашагал по вымощенной камнем крутой тропинке вниз.
На этот раз никакой бутафории – дверь оказалась дверью. Отворилась она сама по себе. Внутри стояла тишина. Приглушённый свет, исходящий из тянущихся по потолку светодиодов, скорее даже сгущал фиолетовый полумрак, чем разгонял темноту.
Чернявый уверенно пошёл по коридору прямо, Вова не отставал. Вдоль стен тянулись бесконечные автоматы со сладостями, газировкой. Какие-то рабочие спорили между собой. Пройдя мимо них, Вова услышал, как говорил тот, что был в жёлтой форме:
– Ваших автоматов, – возмущался он, обращаясь к рабочему в красной и зелёных формах, – в целых два раза больше, чем наших! Убирайте!
– Не будем! – хором ответили оба, – не хотим!
«Да тут, вообще, можно девяносто процентов автоматов убрать» – подумал про себя Вовка, проходя мимо.
То и дело им попадались сотрудники. Тоже дети. Все они были в белых халатах, постоянно взлохмачивали волосы, ходили с озабоченным видом и о чём-то приглушённо перешёптывались, спорили, доказывали и часто цокали, качая головами.
С умным видом обсуждая нечто, мимо прошли два сотрудника. На табличках, приколотых к халатам, было написано: «учоный» и «научённый сотрудник».
– Думаешь так? – спросил один.
– Да-да, думаю, что так, – закивал другой.
– Но ведь не соответствуют тогда значения? – вновь спросил первый.
– Тогда придётся где-нибудь, что-нибудь подкрутить, чтобы засоответствовало.
– А это мысль – подкрутить коэффициентиком, чтобы законтачило, а технари пускай потом выкручиваются, нам то что!
– Верно!
– А на что сошлёмся?
Вовка не расслышал, на что они сошлются, но почему-то был более чем уверен, что на кривду.
Следом за ними шёл ещё один. Он что-то шептал себе под нос, то и дело порывался вырвать себе волосы и разбрасывался исписанными, скомканными бумагами. По всей видимости, он был очень занят какими-то важными вычислениями.
Вовке стало любопытно, но он не стал отвлекать мальчика. Вместо этого поднял с пола одну такую бумагу, развернул её. На ней были какие-то каракули, вроде подковок, треугольников, галочек, в беспорядке начерченные цифры и просто волнистые линии, выписанные особенно тщательно. Что-то было подчёркнуто, что-то зачёркнуто, а что-то обведено, а что-то всё сразу, да ещё и по нескольку раз. В углу был нарисован пёс карабкающейся как кошка на дерево, на вершине которого сияла звезда. Что всё это могло значит – догадаться было совершенно невозможно не только Вовке, но и взрослому учёному. Не найдя урны, выбросил бумагу на пол.
К Вове закралось подозрение, что все они здесь такие же "учёные", как и тот "судья". И всё же любопытство взяло вверх. Ему хотелось посмотреть, хоть раз в жизни, на то, как устроен планетарий. Иначе не задумываясь ушёл бы отсюда.