– Как же ты ещё юн, как юн! Конечно он крупнейший, ведь он один!
– Да что за дурацкая кривда, – на этот раз Вовка всё же сказал это достаточно громко. Да и слух у сентипонового старика был вовсе не старческий.
– Кхе, кхе! – развеселился тот ещё пуще, и уже совсем не старческим голосом заговорил, – ничего-ничего, со временем всё образуется, ты поймёшь, что кривда – это вещь! Зато смотри какой планетарий! И самое главное, в полном соответствии с кривдой, если кто-то сможет убедить, что Земля имеет какую-то иную форму – мы сможем быстро подправить её! Главное согласовать форму со спонсорами…, – понизив голос, задумчиво проговорил псевдостарикашка, – ведь фрутоконфеты квадратные…
– Да чушь это всё! – крикнул Вовка.
Больше ничего такого слушать он не желал. Даже не попрощавшись пошёл прочь, не обращая внимания на крики "учоного". Вскоре он уже был за порогом этого псевдопланетария.
«Сам найду дорогу домой, – думал он, сжимая в кулаке ключ, – не нужен мне этот чернявый, он то знал, что здесь на самом деле! Ну, пусть только встретится мне!»
Вовка буквально впечатывал каждый шаг, пока шёл к городу. Он не оборачивался, потому не видел, что с противоположной стороны карьера, стояли две фигуры. Одна долговязая мальчишеская, а другая… взрослого человека. Они смотрели на Вовку. Взрослый, склонившись к чернявому, что-то сказал ему.
Глава 10. Гонки, гонки, гонки!
Тени вытягивались, всё больше становясь похожими на острые пики. Солнце клонилось к горизонту. Когда Вова подошёл к городу, оно уже зацепилось за высокие деревья стоявшего в стороне леса. Казалось, что те ухватили его краюшку ветвями и ещё сильнее потянули вниз.
Пока Вова шёл по дороге за городом, он не сомневался, что сможет найти путь обратно. Только вот оказавшись на первой же улице, понял как ошибался. Теперь ему самому приходилось идти по кривым и запутанным улочкам незнакомого города. Несколько раз случилось даже так, что после пары десятков поворотов он оказывался на прежнем месте.
– С ума сойти! – в раздражении крикнул Вовка. Прохожие дети обернулись на него, закачали головами и пошли дальше по своим делам.
Вова остановился. Со всех сторон на него смотрела реклама и ни одного намёка на то, куда ему надо идти, где находится правильное направление. Хотя, даже если бы он и знал название улицы – это ему не помогло бы, ведь ни одного указателя, кроме как рекламных до ближайших точек продажи фирменных сладостей «Настли» или шоколадок «Шок» или взрывоопасных карамелей с яркими вкусами «Бинг!» или сети магазинов с новыми видеоиграми – не было; а надеяться, что специально, ради него, разместят указатели «Домой туда» – было бы в высшей степени глупо.
Синяя дымка сумерек коснулась улиц. Однозначно, надо было собраться с мыслями. Вова схватил ключи, по-прежнему висевшие на верёвочке, сжал в кулак. Даже сквозь футболку, он почувствовал их теплоту, что подействовало успокаивающе. Вовка несколько раз глубоко вздохнул, прояснив мысли.
– Надо покушать, – сказал сам себе. За сегодня, он так ни разу нормально не кушал. Завтрака не было, а вместо обеда съел одно лишь пян-се, взятое в уличной точке, пока они шли к планетарию.
Робко пройдя несколько не то столовых, не то каких-то мест общественного питания, боясь зайти внутрь, Вова юркнул в раздвинувшуюся стену, вслед за мальчишкой в белом летнем костюме в какое-то кафе.
Оно оказалось вовсе не таким, как предыдущее, где он кушал. Во-первых, в интерьере внутри преобладал зелёный цвет, вместо красного, а во-вторых, тут возле каждого столика стоял автомат с едой.
Вова сделал несколько шагов от выхода. Никто не обратил на него внимания, чего он, сказать по правде, как раз и побаивался. Никто не крикнул, ни показал пальцем, не спросил новенький ли он. Все были поглощены едой и только едой.
Памятуя о подхваченной им инфекции, Вовка отыскал туалет, вымыл руки (раковины были, на удивление сухими, видимо, совершенно не пользовались в Кривомирье спросом). Затем уселся за свободный столик в углу. Как оказалось, автомат выдавал одни бутерброды и газировку. На этот раз в бутылке зелёного цвета. Теперь стало понятно, почему всё кафе окрашено именно в этот цвет. В отличие от красной газировки, реклама этой обещала не просто утолить жажду, но и сделать это как ни одна другая сладкая водица.
Что под этим подразумевалось – нигде не уточнялось, и как это отличалось от слогана красной газировки – тоже было совсем не ясно. Но лица с рекламы выглядели довольными.
Выбрав себе два бутерброда – один с ветчиной, кунжутом, солёными огурчиками и чесночным соусом, а второй горячий с колбасой и тремя сортами плавленого сыра – и одну газировку, Вова принялся за еду.