Причиной стало то, что под футболкой он почувствовал холодок метала. То были ключи от дома. Как, почему, откуда – эти вопросы появились и исчезли без следа. Осталась только тоненькая, едва уловимая связь с домом.
Протянутая из самого сердца, эта ниточка тоненько завибрировала, когда её коснулись. И, как будто закапали капли с неё, слёзы покатились из глаз мальчика.
Что есть силы, Вова сжал ключи…
Кап, кап, кап. Кап-кап. То капала вода. Она просачивалась сквозь толщу земли, камня и бетона. Кап, кап, кап. Кап-кап. Кроп. Вместе с каплями воды откалывались крошки бетона. Кроп. Кроп.
Вовка не шевелился уже очень долго. Ему казалось, что не было ничего до этой тюрьмы, что он всегда тут прожил, а все воспоминания – лишь далёкий сон. От этого он словно оцепенел. Не только мышцы застыли, но даже его мысли застопорились – мерцали, как изображение на экране телевизора, если кассетный видеомагнитофон поставить на паузу.
И эти капли, этот звук! Кап-кроп-кап. Кап. Э-эй. Кап-кап.
Локоть слетел с колена, голова упала следом. Вовка очнулся. Послышалось ли ему? Он поднял голову. Показалось или…?
– Эй, эй! Есть кто?
Вова подскочил с кровати. Кто-то ещё был здесь. Ещё один узник тюрьмы свободного Кривомирья?
– Нет? Неужели мне послышалось? – опять спросил голос.
Вова огляделся, как будто голос мог принадлежать кому-то в его камере.
– Кто… кто это? – выкрикнул он.
– А это кто? – был ему ответ.
– Это я! То есть, Вова, меня Вова зовут! – Вовка обрадовался тому, что он здесь не один.
– Ты давно тут, Вова?
– Кажется, что да.
– Значит недавно. Если бы был давно, то потерял бы счёт времени и не знал…
Голос замолчал. Замолчал и Вовка тщательно прислушиваясь. Послышался далёкий точно из колодца кашель.
– Ты болеешь?
– Я? Нет. Ерунда. Воздух сырой, стены сырые, кровать сырая. Но всё пройдёт на солнце. Вова, а ты далеко от меня?
Вовка подбежал к решётке и попытался просунуть голову между прутьев, чтобы хоть что-то увидеть. Но безуспешно, как и в прошлый раз – слишком узко, даже руку нельзя было высунуть. Прутья были толстыми, как удав.
– Я, я не знаю. Сижу где-то в камере. Тут темно, ничего не видать.
– Один?
– Да.
– Один. И я остался один.
Голос замолчал. На это раз надолго. Вова почему-то боялся заговорить первым. Он не боялся, что их услышит охрана, которую он ещё не видел, но наверняка она здесь есть. Он боялся, что если скажет что-нибудь или спросит о чём-то, то в ответ не услышит ничего.
Ведь только сейчас, только сейчас он понял, насколько же ему было тяжело находиться здесь одному! По-настоящему одному!
Когда, разозлившись за что-то на родителей, запираешься в своей комнате и кричишь, чтобы оставили в покое – это одно. Потому что родители – они рядом: слышно, как ходят, разговаривают, переворачивают листы в книге, шуршат чем-то или скрипят. Да сотни звуков вокруг! За окном ветер, за стеной плач ребёнка, где-то хлопнула дверь, в самой комнате тихо шелестит пакет под лёгким сквозняком, летает муха (Вовка бы сейчас не отказался услышать её назойливое жужжание!). Тут же ничего и никого. Только стучащие капли и собственные мысли. И ладно бы что-то дельное в голову приходило, план побега, например, так нет же! Всё больше какие-то дурацкие страшилки, что он здесь умрёт и кости его зарастут мхом.
– А за что тебя сюда посадили?
Голос как будто стал ближе. По крайней мере, Вовка теперь не напрягал свой слух, чтобы расслышать слова.
– Я не знаю…
– Не знаешь?
– Точнее знаю, но это всё… это всё… – Вовка хотел подобрать слово, но оно вертелось где-то вокруг да около, а на язык не падало, – не… не-с… это всё наговор! Вот!
– Наговор? На тебя?
– Да! Я же ничего не сделал! Играл точно так, как было разрешено, а они взяли и поменяли… это всё тот чернявый виноват!
И сам не заметив того, Вова принялся рассказывать всё, что с ним приключилось. И как его обдурил чернявый в кафе, а до этого обманул с деньгами на подарок, и как пытались схитрить и обмануть его в первый раз в суде, и как он стал невинной жертвой в гонках.
– …В следующий раз буду умнее! Только бы выбраться отсюда! – закончил Вовка, уже почти крича.
– Выбраться? А ты ещё не понял?
Вовка замер.
– Не понял что?
– Действительно не понял. Так странно. Видимо ты тут и дня не просидел.
– Так, а что я понять то должен! – начал вскипать Вовка. Ему не нравились все эти недоговоры.
– Да то, что ты сюда попал не просто так. На тебе сделали много выигрышей, а потом, как… отработанный винтик, выбросили. Это же спорт, шоу, – говорил голос, – обычный бизнес в их понимании. Тут, так удачно для них, подвернулся ты, а завтра какой-нибудь другой простак. Всё просто.