– Нет? Вали? – озлобленно прошипел он, как змея. Чёрные волосы его, серая кожа, впалые в тень глаза, тонкие руки и шея – чернявый был похож сейчас на чернокнижника, впервые выглянувшего из-за горы тёмных фолиантов, водружённых на стол.
– Я. Я!! Я-Я-Я!!!.. – сорвался на крик, – …показал тебе всё! Тебя никто не ждёт уже! Ни-кто! Ты остался один! Разве не видел? Ха! Даже друзья и думать про тебя не думали! Только лишь из-за дорогого подарка вновь вспомнили о тебе. Наверняка, сейчас играют в баскет и ждать тебя не стали. Это друзья?! Ну-ну! Продались за лживые рассказы и за дорогой подарок, а как ушёл – забыли! Подарочек то у них остался!
Вовка лежал на пластиковой траве. Острыми краями она резала ему щёки, но он не обращал внимание. Закрыл лицо руками, вздрагивая, то и дело, от беззвучных рыданий. Неужели мама его не любит?
– А кто показал тебе дом? Кто? Я! Я показал тебе, что сейчас происходит в твоём, так называемом, доме! – чернявого чуть не стошнило, – Никто не ждёт тебя. Дома больше нет! Да и не было никогда! С самого твоего рождения тебя обманывали и никогда не любили. Поэтому и захотели себе Сёмку, чтобы от тебя отделаться! Ты им не нужен!
Чернявый перевёл дыхание и продолжил:
– Я открыл тебе на это глаза! А ты меня гонишь? Ну-ну. Хорош, хорош. Ты думаешь, я тебе вру? Так послушай меня: зачем им второй сын, если есть ты? А? Зачем им кто-то ещё? Да, потому что они не любили тебя никогда, терпели только!
– Поч… – Вовка судорожно вздохнул, лёгкие его разрывались, – поч-почему? Почему ты всё это говоришь??? Не правда, всё не правда!
Пусть чернявый и шипел, но каждое его слово пудовым молотом било по сердцу. Вовка не хотел слушать, но не мог перестать. Не мог ничего делать! Чернявый подгадал и сделал всё так, чтобы максимально сломить, наполнить его душу липкой, как дёготь, чернотой. Исчернить, чтобы превратить в кривомирца, – ушлого, хитрого, предприимчивого, жадного, злобного, эгоистичного, маскирующегося в добродетель, – выбить из него человека и восстановить на его месте себя: выглядящего как человек, живущего вместе с людьми, но ими не являющимся. И, как видно было по Кривомирью, таких было много не только среди взрослых, но и детей. Ведь любой взрослый, когда-то был ребёнком.
– «Почему?», – тоненьким голоском передразнивал чернявый, мерзко хохоча, – «Почему»??!! «Не правда»?! А за что тебя любить? Думаешь, белый и невинный? Ну-ну. Ну-ну. Каким ты теперь стал то! Эгоист, думаешь только о себе! И это всегда в тебе было, всегда-а-а. Не мотай головой, не отрицай! – взвизгнул чернявый, – Кто бросил своего подельника, а? Я что ли?
– Нет! Я…
– БРОСИЛ! – выплюнул чернявый, – Бросил! Просто взял и бросил! Кстати, его уже поймали и засунули в гораздо, гора-а-аздо более глубокую темницу, уж я то позаботился об этом. А он, наивная простота, тебя вытащить хотел! Ха! Умора! Искренне хотел! Ведь без тебя, не существует и его. Он не исправимый справедливик. Но ты… Ну-ну… Теперь мы знаем кто ты…
Чернявый склонился над вздрагивающим, свернувшимся калачиком Вовкой. Положил свою холодную руку на его горячее плечо. Из его ладоней, успокоительная прохлада пустила метастазы прямо в колотившееся сердце Вовки. Оно сжалось, как от прикосновения льда. Вовка, почувствовал резкую боль, судорожно вздохнул и затих. Дыхание его стало ровным. Прохладой повеяло от него. Боль стала уходить, замораживаться.
– Ты ещё можешь исправиться. Ты можешь стать, уже почти стал, настоящим кривомерцем! Оторви только её, – шептал с ненавистью чернявый, – Вырви из сердца!
Голос чернявого стал поистине демоническим. Он набирался сил. Пил их из Вовки. Убивал Белого.
– Вырви её из сердца, как вырвал из себя правду, как разорвал справедливость, как растоптал дружбу, как… умертвил свою душу, – плёл тонкую нить чернявый, стараясь подсечь, подцепить и выдернуть корень ненавистной ему…
– ВЫРВИ ЛЮБОВЬ!
И только сейчас, только сейчас Вовк понял, что же он натворил. Что он сделал! Кажется, он услышал голос Белого внутри себя? «Не слушай его, не слушай. Борись! Борис Вовк, ты сильный!». Или ему показалось?
«БОРИСЬ!»
Замёрзшее было сердце, дало один толчок.
ТУК!
Ещё один и ещё, и ещё!
ТУК-ТУК! ТУК! ТУК-ТУК! ТУК!
Скоростным сапсаном понеслись в Вовке мысли. Как, как такое могло произойти, ведь он никогда о таком не помышлял?! Неужели склизкий, мерзкий холод, просачивающейся в него – захватит его? Ведь не прав чернявый, он опять врёт, что убил её! Нет! Душа жива в нём! Пока ещё жива! Он чувствует. Она спряталась в последней башни его крепости: в сердце. И она не одна. Любовь, душа и… и храбрость. И они готовы дать последний, отчаянный бой!
ТУК-ТУК! ТУК! Разгоралось сердце, подтверждая, что оно живо, что душа жива. Что Вовк – жив!