Мальчишки остановились, оглянулись. Широко улыбаясь, оголяя дырку на месте выпавшего молочного зуба, к ним мчался Вовчик. Затормозил он в самый последний момент, подняв тучу пыли.
– Ну, чего тебе? – воинственно спросил Серый. Лихачества друга его не впечатлили. Он и сам так умел, а то, может, и получше ещё.
Вовк открыл рот, чтобы сказать, что он больше не злится ни на кого и надо дружить дальше, но слова, вдруг, застряли где-то в горле или, может быть, даже ещё в лёгких. Но вернее – в голове. Вместо этого, он просто вздохнул, улыбка пропала. Эти ли слова были правильными?
Наступило молчание. Трое друзей стояли и смотрели друг на друга. Горка переминался с ноги на ногу. Вова явственно ощутил, как тень чернявого появилась где-то неподалёку.
«Ну уж нетушки», – подумал он, тряхнул головой, прогоняя незваного гостя куда подальше и протянул руку. Но не во зло чернявому, а потому что чувствовал – он виноват и именно ему надо мириться первым. Он это понял, потому и протянул руку для рукопожатия.
Серый уставился на руку своего друга.
– Эм, кх, – выдал что-то похожее на слова Вовк, неловко улыбнулся раз, другой. Улыбка, как мигающая лампочка – то появлялась, то пропадала.
– Серый, м-м, п-прости. Пожалуйста. Извини.
Пауза, длившаяся, каких-то, пять секунд, показалась целым годом. Вова почувствовал, как по коленкам разлилась слабость. Неужели?… А затем, Серый крепко сжал руку и широко улыбнулся.
– Значит придёшь?
– Конечно! – теперь не мерцая, улыбка ярко зажглась на лице Вовчика.
– Ну, Вовк, ёклмн! – крикнул Горка и троица друзей по-настоящему рассмеялась. На то они и друзья, чтобы прощать друг друга не благодаря подаркам и просить прощения не с подковёрными мыслям, а потому что один друг, поняв свою вину, попросил прощения у другого и тот его простил.
Примирение состоялось. После, Вова и рад был бы остаться гулять до самого вечера, но он очень хотел домой.
– Вовк, ты как будто с похода какого-то вернулся! – подивился Горка.
– Ага, или с луны свалился, – поддакнул Серый.
Никогда ещё их друг не спешил домой раньше нужного. Теперь же каждые полминуты оборачивался на дом, выискивая окна квартиры. А ведь им ещё гулять и гулять до вечера!
– Так и есть! – ответил Вова, – сто лет не был!
Серый и Горка лишь развели руками. Договорившись, где они сегодня встретятся после ужина, Вовчик устремился домой.
«Ну и ладно, – думал он, перескакивая бордюры и перелетая через лужи, оставшиеся после недавнего дождя, – если у папы не получится завтра сходить со мной, что-нибудь придумаем!».
С колотившимся, как ротор на пиковых оборотах, сердцем, Вовка открыл дверь ключом, висевшим на красной верёвке на шее. Замок, как и всегда, будто не было этих безумных дней в Кривомирье, охотно поддался (на мгновение, Вове показалось, что тот укоризненно скрипнул) и впустил маленького хозяина домой.
Едва сбросив с себя сандалии, Вовка, целиком и полностью отдавшись внутренним чувствам – не душа ли это говорила в нём? – вошёл в зал к спящему Сёмке. Тот безмятежно спал. Ему что-то такое снилось, от чего он забавно дёргал ручками и ножками. Может быть, уже бежал куда-то или вновь переживал первые дни в новом, большом мире. Вовк, склонился над своим братом, смотрел на него и пытался разгадать калейдоскоп снов.
Тут Сёмка задёргался ещё сильнее, губки его скривились, на маленьком лобике образовались морщинки-складки и он всхлипнул. Что-то нехорошее приснилось ему. Он уже готов был проснуться, чтобы разреветься. Вова, аккуратно, стараясь не дотрагиваться не мытыми руками, склонился над своим братиком и поцеловал его в лобик.
Морщинки разгладились.
Тогда Вовка поцеловал ещё раз, на этот раз в один глазик, затем во второй. Сёмка, почувствовав, что он не один, перестал морщиться, успокоился и опять ровно засопел. Вова улыбнулся.
«Ничего, вот вырастишь, я тебя научу всему. И как давать сдачи кошмарам во сне. Я то уж умею!»
Ещё один всхлип раздался в комнате, только уже с другой стороны. Вова обернулся. В дверях стояла мама. Она наблюдала за ним. Слёзы стояли в её покрасневших, опухших глазах. Видно, что не первые за сегодняшний день.
– Ну, мам, ну ты чего, – срывающимся голосом спросил Вовка, чувствуя, как и к нему, резко и сногсшибательно, как потеря равновесия на высоком заборе, подкатывают слёзы.
– Тише, тише, Сёмку разбудишь, – таким же срывающимся голосом ответила ему мама, неловко замахала руками.
Вова подошёл к ней и, впервые в жизни, как настоящий мужчина, сам обнял её. Правда маме пришлось присесть на корточки, но это ничего, он ещё вырастет. Станет большим и никому не даст маму в обиду.