Вовка достал из кармана тетрадный листочек, начертил квадрат пять на пять и толкнул локтем Колю Макарова:
— Давай в «Балду».
— Давай, — прошептал Коля, задумался, какое бы слово подобрать, и, не найдя ничего подходящего, посреди квадрата написал: «учеба».
Никто не слушал выступления о том, что мешает учиться без отстающих. Но как только Нонна прочитала решение сбора, класс мигом проснулся, заерзал, зашумел. И тогда Марина Николаевна сказала:
— Разве это сбор? Вам хоть подушки приноси, все бы уснули. Только два пионера не спали: это Коля Макаров и Вова Булкин, потому что им было о чем поговорить. Пионер Макаров, правильно я говорю?
— А что? — сказал Коля.
— Разве тебе не интересно?
Коля задумался, а потом решительно взмахнул рукой:
— Неинтересно! В прошлом году об этом говорили. В этом году снова.
— А ты думаешь, легко готовить сбор? — повернулась и с обидой спросила Нонна.
— Вот ты, Макаров, когда был совет отряда, молчал, — поддержала Нонну пионервожатая, — осуждать легче, чем самому делать. Где ты был раньше? Вот взял бы и подготовил интересный сбор.
Коля развел руками и, не зная, что ответить, сел.
— И подготовим, — вдруг спокойно произнес со своего места Сережа. — Сами.
— А что, сами все сделаем, — поддакнул Коля Макаров. — Вот хотя бы о Талалихине. Возьмем и подготовим сбор.
— Вот увидите, сделаем, — смело посмотрел на Марину Николаевну Сережа, и в классе снова наступила тишина. И в этой тишине удивительно громко прозвучал вздох Вовки Булкина:
— Да, надоело-о…
— Тебе-то что надоело? Ты хоть помнишь, какие у нас сборы были? — поморщилась Марина Николаевна.
— Да-а, помню.
— Что тебе надоело?
— Ну, ну вот хотя бы речовка.
— А чем тебе речовка не нравится?
— Ну… всем, — сказал Вовка. Отступать было поздно, и сейчас он лихорадочно искал объяснение, чем ему не понравилась вполне нормальная отрядная речовка. — Вот не понравилась, и все, — продолжал твердить он. — Вот мы боремся за имя Виктора Талалихина, нашего героя-земляка, а в речовке о нем ничего не сказано. И она у нас такая же, какая у девятого класса была, и четвероклашки на школьный сбор в этом году выползли с точно такой же.
— И ты найдешь о Викторе Талалихине? — удивилась Марина Николаевна.
— Найду… Или можно сочинить… — Вовка еще не придумал, как это сделать, но остановиться уже не мог. — А у меня есть знакомый поэт-фронтовик Михаил Николаев. Он еще какую речовку сочинит. Вот увидите, вот посмотрите! Мы его на сбор пригласим, и он прочитает.
— Правильно говорит Вовка, — подхватил Сережа. — И сбор проведем, посвященный Виктору Талалихину.
— Ну что ж, Талалихину так Талалихину, — согласилась старшая пионервожатая. — И, как я поняла, ответственным за это мероприятие будет староста класса Сережа Медведев. По принципу: кто предлагает, тот и исполняет. Сережа, согласен?
— Согласен, — кивнул головой Сережа.
— Хорошо, давайте. Завтра же проведем совет отряда. Наметим план работы и будем готовиться, а за тобой, Вова, новая речовка.
Домой шли молча. Коля Макаров о чем-то сосредоточенно думал. Вдруг он всплеснул руками:
— А ведь ты не знаешь поэта Михаила Николаева!
— Знаю, — порозовел Вовка. — Он мне еще книгу подписал: «Володе Булкину желаю вырасти хорошим человеком».
— Врешь! — резанул воздух Коля.
— Нет… Правда… Точно… Книжка стихов… Маленькая такая. Могу показать.
— Врешь!
— Вот пошли ко мне, увидишь. — Но Коля усмехнулся, и Вовка, опустив голову, признался: — Книга есть. Мама просила поэта подписать для меня. Но я… Я тоже попрошу…
— Да что там, у него таких, как ты, целый двор.
— Думаешь, откажет?
— Да ты что! Не будет он с тобой связываться. У тебя хоть есть его телефон?
— У мамы, наверно, есть в книжке. А может, все-таки он поможет?
— Ну, надейся, надейся.
— Ну ладно, посмотрим. Сегодня же позвоню, — сказал Вовка и пошел домой.
Дома он достал из серванта мамину записную книжку и тут же набрал номер.
— Николаев. Слушаю, — раздался голос в телефонной трубке. У Вовки заколотилось сердце и трубка задрожала в руке. Впервые за свою жизнь он разговаривал с поэтом.
— Я… Знаете… Хочу вам… Можно?.. — залепетал он.
— Извините, я тороплюсь. Вы хотите со мной встретиться?
— Да.
— Хорошо, завтра в семнадцать часов вы можете прийти, — и поэт назвал свой адрес. — Простите, а сколько вам лет.
— Тринадцать, — промямлил Вовка.
— Интересно, — с улыбкой в голосе сказал поэт, — обязательно приходите.