— Здравствуйте, товарищ Сталин! — чуть не выкрикнула Аполлонова. Голос сфальцетил.
Светлана погладила девушку по плечу, успокаивая. Наташа была выше дочери Сталина на голову почти.
— Красывая, настоящая артыстка, — голос был тихий, но других звуков в огромной комнате не было, все стояли, замерев, и старались дышать про себя и пореже.
— Папка, чего ты девочку пугаешь?! — встала грудью на защиту Светлана.
— Я что сказал? Правду сказал. Красывая. — Сталин улыбнулся и пошёл назад, сделал пару шагов и сел на отодвинутый Власиком стул в торце стола.
— Лаврентий, ты сказал малчик? Где он? — Иосиф Виссарионович снова повернул голову к Вовке. Даже не голову, как волк, всем телом развернулся.
— Подрос, — усмехнулся Берия.
— Хорошо подрос. Еслы ещё подрастёт, будет дядей Стёпой. В «Дынамо» же. Милиционер?
— Нет, Коба. Малчык. Ещё семнадцати нэт. — Берия подошёл к Вовке и, дурачась, встал рядом и присел чуть. По пояс почти Фомину став, — Високый малчик.
— Ха-ха, — надреснутый такой смех, как кашель, — Молодэц. Расты большой. Володя, да Лаврентий?
— Владимир Фомин, Коба, чемпион страны по хоккею канадскому. Сам нэ поверил, когда услышал, что ему шестнадцать лэт. Лучше Боброва играет.
— Так он в хоккей тут играт будэт! — Сталин снова засмеялся. Генералы разные тоже забухали, поддерживая шутку.
— Папка, что ты над ним издеваешься! Я сына бросила! Васька сказал, что лучшие в стране песни будут петь! — Светлана оставила Наташу и подскочила к отцу, почти решительная. Смотрелась такой маленькой и беззащитной.
— Конэчно. Володя, раз с гитарой прышёл, спой нам песню. Потом пообедаем вместе, — Сталин чуть откинулся на спинку стулу. Высокий, но спинка почти вертикальная. Сильно и не откинешься. Неудобно должно быть сидеть.
— У нас грустные песни …
— Ты не набивай себе цену, спой про мальчиков, — влез Василий Иосифович.
— Да, Володя, спойте песню, — зыркнула на него сестра.
Фомин оглядел огромную гостиную, ну, наверное, лучшее место и будет у кресел. Он обогнул стол и Подошёл к вскочившей Наташе.
— Каюр. Погонщик оленей — это каюр, — шепнул опять девочке со стеклянными глазами.
— А? — и поняла, еле заметно улыбнулась.
Вовка сел на кресло, чуть отодвинув от себя девушку. Тронул струны гитары, проверяя настройку, и начал, пальцами перебирая:
Глава 4
Событие девятое
Испытай один раз полет, и твои глаза навечно будут устремлены в небо. Однажды там побывав, на всю жизнь ты обречен тосковать о нем.
Не было слёз. Да и аплодисментов не было. Двое из трёх генералов уже по нескольку раз прослушали. А маршал с генералисимусом люди видимо закалённые и их песенками не взять. Оставалась только молодая мама Светлана Аллилуева, бросившая сына Иосифа, чтобы именно эту песню и услышать. Вовка постучал пальцами по верхней деке, изображая шаги уходящих девочек и поднял глаза на слушательницу. Светлана стояла у стола по левую руку от отца и держалась за его плечо. Стояла и смотрела в окно, что было за Вовкой и Наташей. В гостиной «Ближней дачи» повисла тяжёлая тишина.
А ведь хорошо спели. По идее, сначала девочка обращается к мальчикам и все разы, когда репетировали и исполняли перед аудиторией, то начинала петь Наташа, но Вовка на последней генеральной репетиции чётко осознал, что зеленоглазка заволнуется и завалит всё выступление, и они решили поменять, Он обращается к мальчикам, а она к девочкам. Думал будет так себе, а получилось даже лучше, чем обычно и Наташа только один раз сфальшивила, да и то, если не слышать оригинала, то и не поймёшь, может это она слезу в голос пустила.
Тем непонятнее было это молчание и тишина. Первой отмерла всё же Светлана.
— Папка, это было здорово. Не соврал Васька — это лучшая песня в СССР.
— Ну, ну. — Сталин похлопал дочь по руке, — Грустная у тебя песня, мальчык. Не соврал. А вот ты, Лаврентий, соврал мне.
Берия сдернул пенсне?
— В чём, Ко… В чём я соврал, товарищ Сталин? — И никакого акцента.
— Ты сказал, что это лучшая песня в СССР. Нэправда. Это — самая лучшая песня в СССР. Даже не верится, что мальчык мог такую написать. Жаль, что она грустная. — Сталин достал из кармана платок и промокнул слезинку в правом глазу, — У тебя, Володя, есть не такые грустные пэсни?