Володьке достали детские мамины резиновые сапоги и они ему сильно понравились. Сапожки коротенькие, как ботики, небесного цвета и с яркой картинкой, изображающей спортивную машину с гонщиком и развивающимся флагом в черно-белую клетку. На подошве нарисован слоненок и, когда наступаешь на песок — остается следок со слоником. Сапожки — Чудо! Мама Инна никогда, наверное, не предполагала, что ее сыночка будет щеголять в ее обувке. А как Вова их любит! Носит и на улице и дома и, изображая машину, говорит: «Дзю-ю-ю!»
Вольдемар наш, оказывается, оливки сильно любит, а мы не знали. В дырочку пальчик вставит и в рот оливку закинет. Мы пробуем китайскими палочками оливки есть и не получается. Вова берет в руки китайский прибор и, как копьем нанизал оливку, да в рот ее! Дескать, что здесь трудного. И сейчас сидит и на пальцы нанизывает, — очень они ему нравятся.
Вова смотрит «Ну, погоди!» и все время пальчиком в экран тычет с криком:
— Во!
Я говорю:
— Вова, пальцем некультурно показывать, показывай ладошкой. Вова, не споря, ладошку вперед, как В.И.Ленин и,
— «Во!»
На лету подметки рвет!
Вчера, 10.11.2002, Вовулька стал говорить: «Светя, Светя!». Но он не меня так зовет, а куклу. Целует ее и говорит: «Светя, Светя!». Спрашиваю Вову:
— Где у тебя кукла Света?
А он:
— Вон-ня, у-куня.
Что за «У-куня» такая, не можем догадаться.
По телефону мне Вова периодически звонит. Если Мама Инна разговаривает со мной по радиотелефону, то Вовка со всех ног бежит к обычному параллельному телефону и говорит в трубку: «У-у, а-а-а, Мама, Иття», а затем, как Незнайка из мультика начинает дразниться: «Бе-бе-бе-бе!». После этого кладет трубку, — наговорился. Вовка, под моим чутким руководством, включает сам большим пультом телевизор и нужную кнопку для показа видео, а затем маленький пульт. Нажимает малюсенькие кнопки своими широкими мужицкими пальчиками и шепчет при этом, повторяя за мной, «Play», как только слюнки не бегут. Баба возмущается: «Ребенок почти ничего не говорит, а какой-то «плэй» выговаривает!
— Ну-ка, Вова, скажи — Во — ва!.
А Вова молчит, как партизан, и глаз не сводит со своего любимого «Маугли». Наконец-то Вовка стал петуха изображать, как надо. Говорим:
— Вова, как петух поет?
Вова: «Аааа-а-а-а!» — тоненько выводит.
Мы:
— А как кричит петух?
Вова: «Ку-каааа-а-а-а!» — благим матом, вот как петух кричит.
Никак не отучим Вовку плеваться. Где только научился? Стояли с ним на почте, оплатить кое-что, и какая-то тетенька нечаянно Вову толкнула. Он упал. Тетя-то большая, а Вова-то маленький, вот она его и не увидела под ногами. Я Вовку поднимаю, говорю:
— Она нечаянно!
Тетя увидела, испугалась и извинилась. А наш воспитанный ребенок ей вслед: «Пфу-пфу!» и слюни наружу, — дескать, плевал я на твои извинения. Хорошо, что она не увидела, да и другие люди не поняли крик души нашего глубоковоспитуемого.
А еще раз, втихаря, я отругала какого-то водителя — лихача, когда дорогу переходили. Так Вова, явно поддерживая меня в этом вопросе, стал плевать в след этому водителю — дураку. Наверно заступился за меня.
Скоро будет Новый год, скоро будет елка! Мама Инна накупила такие елочные украшения, — просто чудо! Вова от них просто глаз оторвать не может и кричит от восторга. Ведь это: золотая карета, — (с ней он поиграл, как с машинкой — покатал по полу); кошечка на подушечке и киска на туфельке; наряженная игрушками и припорошенная снегом зеленая елочка-красавица; камин с подвешенным чулком для подарков; золотой самовар с чайничком на крышке. Вовка знает, что скоро будем елку наряжать и показывает рукой в тот угол, где в прошлом году елка стояла и какой она была высоты. И еще хлопает в ладоши, — значит помнит, как в прошлом году ходил в кукольный театр на детский новогодний утренник и спектакль.
Накануне праздника, решили Вовку, наконец, подстричь. Повели к соседке с третьего этажа — Марине-парикмахеру. Думали, наш непоседа будет плакать, извиваться. А Вовонька сел, как огурчик, перед большим зеркалом и сидел тихонько, как мышка-норушка, пока ему не сделали симпатичную мальчиковую стрижку. Я пришла к ним на утро и ребенка не узнала, как будто я его год, как минимум, не видела. Передо мной взрослый мальчик. Да такой красивый! Весь в мелких волнистых завитках, затылочек кругленький, шейка и виски открыты. И видно, что Вове самому нравится. Баба Тома все отрезанные локоны в мешочек собрала и прибрала, а я локон, на память, в коробочку от колечка себе положила и к «драгоценностям» в комод спрятала.