— Я же говорю, не пересонивай, приснится невесть что!
Вовка не только не обиделся, но даже обрадовался:
— Нет! Это ты всё на свете проспала! Да ты знаешь, что ночью сегодня было? Знаешь, что было? Тревога была, заставу в ружьё поднимали!.. Я проснулся, а папа как вскочит, да как начнёт одеваться, да как…
— Ну и что же? — перебила его Светка. — А мой папа, по-твоему, не вскакивал и не одевался? Тревога что, для одного твоего папы бывает? А я, ты думаешь, ничегошеньки не слышала? Я всё знаю. Не первый раз на тревоге. И никакого нарушителя не было. Медведь ихний к нам переходил, вот и всё…
Вовка слушал Светку и ушам своим не верил: неужели из-за медведя всю заставу в ружьё поднимали?
— А откуда узнали, что это медведь?
— Так он же через полосу прошёл… Следы на полосе остались? Остались! Вот и дали команду: «Застава в ружьё!..»
Ну и дела! Разберись тут. Солдаты же видели, что медведь наследил, зачем же тревогу поднимать?
Но у Светки он больше ничего не спросил, чтобы она не задавалась особенно. А то совсем нос задерёт!
— Это неинтересно, когда медведь через границу переходит, — сказал он равнодушно. — Пойду умоюсь. И жерлицы надо проверить. Может, что и попало…
А у самого медведь-нарушитель из головы не выходит.
В этот день и озеро ничем его не порадовало: все жерлицы были в порядке, даже плотвицы не уснули.
Умывшись, Вовка побрёл к дому, не переставая думать о медведе-нарушителе.
Отец с матерью уже ждали его за столом…
— Садись, садись скорее… — сказала мама. — Видишь, что у нас сегодня на завтрак? Редиска со сметаной! Всё бабушка Марфа нас балует…
Когда мама подала чай, Вовка спросил у отца:
— Па… А ты когда-нибудь шпиона поймал, хоть одного?
Отец посмотрел сначала на маму, потом на Вовку, шумно вздохнул:
— Нет, сынку. Ни одного… Что называется — не везёт мне на шпионов… Но, знаешь ли, я об этом не жалею. Ведь шпион не в игрушки играть к нам перебирается, он с оружием… Это субчики натренированные, хитрые. Ты вот что, сынку, пойми: отличной заставой у нас, пограничников, считается такая, где ни один нарушитель не рискнёт перебраться! Они знают, что тут их не конфетка ждёт. Ты видал у сержанта Куликова на гимнастёрке знак? Это за отличие в охране государственной границы. Он единственный у нас на заставе, кто задержал нарушителя. Вместе с ним был ещё солдат Матушкин. Они пустили Хмурого по следу, десять километров за нарушителем гнались, тот понял, что ему не уйти, стал отстреливаться и ранил Матушкина. Не смертельно, но тяжело. Но от Хмурого и Куликова не ушёл. И, заметь, Куликов живого его взял, хотя и мог застрелить ещё раньше, чем он ранил Матушкина.
Такую длинную речь Вовка слышал от отца впервые.
— А почему они не стреляли? Прицелились бы и кххх…
— Да ведь целиться Куликов умеет, в десятку бьёт, но оружие положено применять, когда другого выхода нет. Ведь убитый шпион ничего не расскажет, а у живого можно узнать: зачем он перебрался к нам, с кем должен был встретиться… Понял?
— Понял…
— Хорошо. Но ты видал, что нагрудный значок не только у Куликова, но у многих других солдат? Вон, к примеру, у Ивана Ивановича тоже есть знак «Отличный пограничник», а нарушителей он и в глаза не видал. А знаешь, за что его наградили? За супы и котлеты, за кашу и кисели… Да, да, не смейся. У него всем супам суп, у него каша — все добавки просят. Его кисели и компоты ты лучше меня знаешь. А раз так — значит, он отличный пограничник и ему награда от командования… А когда все хорошо службу несут, тогда и граница на замке…
— Ну да! А медведя за нарушителя приняли… — сказал вдруг Вовка.
Папа и мама долго смеялись, а когда успокоились, папа спросил:
— Ты когда-нибудь по пыли босиком бегал?
— А то нет… И я бегал и Сенька. А что?
— След на дороге оставался?
— Оставался.
— Какой из себя след?
— Какой? Босой…
— А когда в ботинках, тогда какой?
— Ну, ботиночный… — ответил Вовка.
— А если в галошах, так галошный! Правильно;
— Спрашиваешь!..
— Хорошо. Но вот ты захотел бы над Сенькой подшутить, надел бы мамины туфли на каблуках и прошёлся бы по пыли, а потом спросил бы своего дружка, кто это прошёл? Что бы Сенька подумал? — Папа, прищурившись, посмотрел на Вовку.
Вовка вдруг представил себе лицо Сеньки, так ловко обманутого, и рассмеялся.
— Сенька хоть и умный, а нипочём бы не догадался, что я!
— Дошло? Так почему бы нарушителю не надеть себе на ноги задние лапы топтыгина? А на руки передние… Что тут мудрёного? Сдерут с убитого медведя шкуру, отрежут лапы, натянут себе на ноги и руки и на четвереньках перейдут следовую полосу. Возможно такое дело?