- Ты в рукав пальто дыши.
- Да он тоже мокрый и тоже воняет.
Вскоре пришли два дядьки, которые и вытащили Саньку.
- Чёрт вас занес сюда, чего полезли-то? - Чертыхались взрослые.
Исследование теплотрассы было коротким и закончилось раз и навсегда!
Ребята возвращались домой, они были не в очень чистом виде, а от Лёни пахло канализацией.
В кино они в тот день естественно не попали, как не попали и на следующий день тоже, и вообще, после этого случая, последнюю учебную неделю они исправно ходили в школу, а после школы играли во дворе, не отходя от дома далее 20 метров.
- А фонарик-то мой, "жучок" утоп. - Как-то вспомнил Витька.
- Да, фиг с ним, с фонариком твоим. Сами целы остались - это главное.
- А фонарик-то всё же мой был. - Проворчал в ответ Витёк.
Май 1966
Глава 4. Норильск - Алтай. Первый отпуск
1966
Первый отпуск. На Родину
Лето, каникулы!..
Сколько радости было ребятне от этого "ощущения свободы" и предстоящего летнего отдыха. Вовкины родители наконец-то получили свой долгожданный первый отпуск! А значит, совсем скоро они поедут на материк, на родину! Что там изменилось? Как там?
Всю неделю до отъезда "чемоданное настроение" не покидало Вовку, но время тянулось слишком медленно! Он старался больше находиться на улице с друзьями, зная, как быстро пролетает время, когда занят интересной игрой. Но тут как назло оно затормозилось! Иногда даже казалось, что люди вокруг двигаются медленнее, чем раньше, и футбольный мяч летит как-то плавно! И, даже гуттаперчевый мячик, при игре в "лапту", подозрительно зависает в воздухе после ильного удара битой по нему!
Дни удлинялись, но момент отъезда все же настал.
Посидев "перед дорожкой" на чемоданах, перевязанных бельевой веревкой, семья выдвинулась на вокзал к электричке. А там потом аэропорт, полёт до Красноярска и дальше на поезде до Барнаула...
Самолет, ревя моторами, разбегался по бетонной полосе. Вовка, предусмотрительно положив в рот конфету-леденец, и уткнувшись носом в стекло иллюминатора наблюдал, как быстро удаляется здание аэропорта, как мелькают, оставаясь где-то позади, стоящие по краю взлетной полосы другие самолеты.
Подпрыгнув пару раз, как бы проверяя прочность своих колёс и взлётной полосы, самолет резко стал набирать высоту, Вовке заложило уши, но от иллюминатора он не отклеился, а все смотрел и смотрел, стараясь чаще глотать сладкую от конфет слюну, от чего заложенность в ушах периодически проходила. Благо он предусмотрительно взял у стюардессы сразу две горсти леденцов и три штуки сразу отправил в рот ещё до взлёта самолёта. Этих двух горстей до Красноярска должно хватить! А там, может, перед посадкой ещё будут раздавать!
Вот самолет прорезал густую пелену облаков, напоминающих снежные горы и долины, которые расстелились внизу и простираясь в бесконечную даль. Бархатные и белоснежные, они были похожи на разных животных и, подметив это, Вовка стал выискивать, в этой бесконечности меняющихся пейзажей, фигуры причудливых и сказочных зверей. Это захватывающее зрелище было завораживающим и интересным, очертания тех или иных фигур периодически изменялись, плавно переходя из одной в другую, это было как игра, и Вовка весь погрузился в неё. Ни гул моторов, ни дребезжание самолета, ни что не могло его отвлечь от его фантазий и придумок. Только иногда закладывало уши, но он уже быстро справлялся с этой проблемой с помощью леденцов, тем более что стюардесса ещё раз прошлась с разносом, и он опять взял пару горстей, глядя ей в глаза.
- Да, бери-бери, не стесняйся. Кушай на здоровье.
И тогда он взял ещё одну горсточку:
- Это я брату, он вон спит.
Стюардесса улыбнулась ему в ответ и пошла дальше по салону самолёта.
И только когда самолет наклонился вперед и окунулся в эту белую сказку, а в иллюминаторе стало бело как в молоке, Вовка отлепил свой нос от стекла и почувствовал, что у него сильнее заложило уши. Самолёт заходил на посадку. Усиленно глотая слюну, освобождая голову от колющей боли, он оглядел салон самолета. Большинство пассажиров еще спали. В ушах от глотания стало лучше.
"Проспали!.. Ничего не увидели!.. Такая красота была!" - подумал Вовка.
Сделав круг над аэропортом, самолет резво пошел на посадку и, чуть-чуть подпрыгнув несколько раз, пробежал по бетонной полосе, тормозя и громко гудя моторами, остановился совсем недалеко от зданий аэропорта.
В Красноярске было солнечно, и сухой теплый ветерок ласково трепал Вовкины волосы, залазил под рубашку, как бы играя с ним и показывая ему все преимущества летнего материковского солнца. Ощущение близости малой Родины детства окрыляло, а чувство легкости и чего-то такого бодрящего и радостного, трудно поддающегося описанию, требовало своего выплеска и, казалось, ноги сами несли его вперед, поэтому пока родители определяли чемоданы в камеру хранения, Вовка "нарезал круги" перед входом и вдоль здания аэровокзала.
Старший брат Слава степенно стоял на крыльце и снимал происходящее вокруг, как заправский кино-фото-оператор, то на фотоаппарат, то на кинокамеру, купленную ему в прошлом году на день рождение. Вовку на камеру он не снимал из принципа, потому что своими выкрутасами он достал его еще в Норильске за долгую зиму. А так как Вовка старался непременно попасть в кадр, то брат периодически прекращал съемку, или начинал снимать небо, но делал он это не со зла, Вовку он очень любил, просто это было с его стороны маленьким элементом "воспитания".
До посадки на поезд времени было много - целый день, поэтому было время прогуляться по городу, пообедать. В этом увлекательном и в тоже время утомительном хождении по жаркому городу Вовке понравилось три момента или три события: парк с каруселями и аттракционами, где он набегался от души, вкусное мороженное на палочке, облитое шоколадом и запиваемое "шипучей" газировкой. А особенно он обрадовался, когда они пошли на посадку в поезд с табличкой "Красноярск - Ташкент", который повезет их на Родину.
Вовка уже хорошо читал и в Норильске был постоянным читателем городской и школьной библиотеки. И, сейчас, прочитав на табличке - "...Ташкент", он вспомнил про пацана Мишку, из недавно прочитанной книжки "Ташкент - город хлебный"; про его злоключения и беды, про его тяжелую жизнь и про то, как он добирался до хлебного Ташкента, где пешком, а где под вагоном или на его крыше. Вовка поднял голову и посмотрел на крышу вагона, она была высоко и её края были закруглены. Как - то сейчас, глядя на это, с трудом воспринималось то путешествие Мишки и других людей на таких крышах. Читая тогда книгу, Вовка фантазировал про себя, как он тоже едет, как Мишка, но сейчас он засомневался в возможности такой поездки. "Н-да! Вряд ли! Наверное, все-таки, тогда вагоны были другие! Ну конечно другие!" - с этими мыслями, подталкиваемый старшим братом, Вовка взобрался по ступеням в вагон. В купе он сразу же занял место у окна - это же так интересно смотреть на сменяющиеся картинки за окном. В вагоне было душно и шумно, пассажиры занимали свои места, раскладывали вещи и почему-то громко разговаривали.
Потом к этому гулу прибавились звонкие женские голоса, нараспев нагонявшие на пассажиров аппетит: "О-гур-чики! Кому малос-сольные о-гур-чики!" и "Горя-чие пон-чики с повидлом! Пирож-ки с карто-шеч-кой! Пирож-ки с ка-пустой!", "О-гур-чики! Кому малос-сольные о-гур-чики!" и "Горя-чие пон-чики с повидлом! Пиро-жки с карто-шеч-кой! Пирож-ки с ка-пустой!"
Почему-то у них в семье как раз все это и любили! И отец с матерью купили сразу всего и по два каждому. "Есть, так есть!" - Сказал отец. - "Вам, сыны, расти надо, значит, надо есть!"