Внутри Вовки волнительно стучало сердце, вихрем неслись мысли: "вот сейчас, сейчас нужно будет произнести пионерскую клятву! Лишь бы не сбиться, лишь бы не перепутать слова":
- "Я,..., вступая в ряды Всесоюзной Пионерской организации, перед лицом своих товарищей, торжественно клянусь: горячо любить свою Родину; жить, учиться и бороться, как завещал великий Ленин, как учит Коммунистическая партия; всегда выполнять законы пионеров Советского Союза".
- Будь готов!
- Всегда готов!
И вот он торжественный момент: повязан галстук, дана присяга, отсалютовали дружно и дружным, уже пионерским строем, промаршировали перед бюстом Ленина и Красным знаменем, под звуки пионерского горна и барабана...
Теперь он - П-и-о-н-е-р!!!
Перед Вовкой открывался новый этап жизни, с новыми возможностями и новой ответственностью! Перед собой, перед друзьями, перед страной...
Время начало свой новый отсчет и побежало вперёд быстро-быстро!
Пять рублей глупости или ...
Каждое утро Вовка, сделав быстро зарядку под бодрящие звуки радио, позавтракав и повязав с удовольствием пионерский галстук, выбегал из квартиры, вприпрыжку перескакивая через несколько ступенек, а уже из подъезда выходил степенной походкой и шёл в школу. Настроение у него было на полном подъёме: во-первых, он был принят в пионеры и заканчивал третий класс, во-вторых, была середина мая и уже почти наступала весна, а в-третьих, совсем скоро, в начале июня, ему исполнится десять лет! А ещё раньше наступят летние каникулы, и он опять поедет в родную деревню, на целых три долгих месяца! И поедут они одни со старшим братом, без родителей! Потому что оба уже большие и самостоятельные! Это ли не радостные новости!
В последний учебный месяц Вовка уже не так сильно торопился заходить внутрь школы, а останавливался на большом крыльце и, поджидая друзей Лёню и Витьку, подставлял своё лицо восходящему солнцу, как бы показывая ему себя и свой яркий пионерский галстук.
Весеннее солнце уже приплюснуло и зачернило сугробы, уменьшив их до небольших бугров, из-под которых днём обильно вытекали ручьи талой воды, с каждым днём всё больше и больше уносящие с собой величие зимних снежных горок.
В ожидании товарищей он поглядывал на вышку Телецентра, выглядывающую из-за крыш домов. В этом году Вовка с друзьями уже меньше интересовались игрой в "Царь-горы", а больше тянулись к хоккею и ходили кататься на санках с горы Телецентра. Быстрые спуски с её высоты захватывали дух. Вот где можно было пацанам показать свою смелость и ловкость, своё ухарство. На лыжах, конечно, было страшновато, да и лыжи в их компании были только одни на четверых, а вот на санках! На них можно было такие выкрутасы устраивать, что любо-дорого посмотреть: одни преодоления высоких трамплинов чего стоили.
Разгонишься с верхотуры и на трамплине - бац: метров по пять-шесть в воздухе пролетаешь! Главное было - вовремя от санок отцепиться, а то могло быть и больно... А, отцепившись, нужно было успеть сгруппироваться, чтобы упасть боком и кубарем скатиться вниз вслед за санками.
На горе постоянно было много ребятни, а иной раз казалось, что они собрались все одновременно со всего города, так там было тесно.
Иногда пацаны устраивали соревнования по быстрому и дальнему скатыванию с горы на санках и прыжкам с трамплина - компания на компанию или двор на двор. Тут уж нужно было все свои силы приложить, чтобы не упасть в грязь лицом, вернее в снег! Были такие отчаянные, которые не отцеплялись, а приземлялись вместе с санками, врезаясь в плотный снег полозьями.
Шум от споров, кто дальше прокатился или пролетел, стоял над телецентром сильнее северной пурги.
- Я дальше пролетел!
- Нет, вот, где Колька, а вот, где ты!
- Это он санками здесь приземлился, а ногами вон где!
- Сам ты санками приземлился, смотри лучше!
- А в ухо не хочешь схлопотать!
- Да, на ... Сам получи!
Частенько "соревнования" заканчивались потасовками. Нашпыняв друг дружке в нос и под рёбра, компании разбредались по своим дворам, каждая довольная собою. Вовка в этих заездах почти не участвовал, результаты были не ахти: виною были его рост и длинные ноги, которые цеплялись за трамплин, и он бухался с высоты, не пролетев нужное для победы расстояние. А потому он, в основном участвовал как "судья", отмечая на снегу палкой места приземления пацанов, ну и там, где нужно было мирно закончить споры, если они касались его и друзей и не допустить большой драки, стараясь оттеснить спорящих своим весом. Ну, а когда не получалось миром, то он заваливал противника своей массой. Чаще всего этого было достаточно. Но не всегда.
"Ничего в другой раз будут знать, как правильно скатываться и засчитывать! Всё равно мы выиграли! Шустрики тоже нашлись! Правда, пацаны!" - Обсуждала каждая компания, возвращаясь в свой двор, вытирая кровь из носа и прикладывая ледышки к будущим синякам...
Подошедшие друзья освободили Вовку от его "зимних" воспоминаний и, приветствуя, пожали друг другу руки. Под пронзительный и чуть приглушённый звук школьного звонка они "важной" походкой направились внутрь школы и разошлись по своим классам.
Почти следом за Вовкой, забежавшим в класс на последней трели звонка и успевшим сесть за парту, вошла чем-то очень расстроенная Зоя Николаевна. Поздоровавшись с ребятами, она после недолгого молчания сообщила тяжёлую новость:
- Ребята. Сегодня на занятиях отсутствует Марат. У него в семье случилось большое несчастье, ... вчера умерла его мама ...
Эти слова прозвучали как гром, резко и больно, после чего в классе наступила оглушающая тишина. Все непроизвольно повернулись в сторону последней парты, где должен был сидеть Марат. Его место было пустым. Вовке даже показалось, что с того места потянуло холодом. Он тряхнул головой, прогоняя неприятное ощущение: показалось...
... Через два дня Марат пришёл в школу, он и до этого был очень худым, а тут ещё больше похудел, и его лицо стало серым. Как вести себя с ним после случившегося никто не знал. На первой перемене Марат подошёл к окну и, молча, смотрел в утреннюю темноту. Вовка и ещё несколько пацанов-одноклассников просто встали возле него и тоже молчали.
Пока Марата не было, ребята начали собирать деньги для помощи его семье: кто-то сдавал по рублю, кто-то по пятьдесят копеек. Это было принято на классном пионерском собрании и поручено Вовке. Ему, конечно, не очень-то хотелось этим заниматься, но поручили, значит - придётся. Мать сшила для этого небольшой холщовый мешочек с завязками, и он аккуратно складывал в него деньги, записывая на листке бумаги вносимые суммы. Некоторые принесли деньги сразу, пока Марата ещё не было в школе, а те, кто не успел отдать в его отсутствие - отдавали их Вовке на переменах или после уроков, так, чтобы Марат не увидел и не расстроился.
На одном из уроков Вовку позвал кучерявый и лощёный одноклассник, Лёвка Лердман, сидевший на соседнем ряду:
- Вовка, на, держи! - Он держал что-то в зажатом кулаке.
Шла контрольная по арифметике и Вовка не сразу понял, чего от него хочет этот чернявый "прыщ", напоминающим ему одного ушлого "пацана-дельца" из фильма "Республика "ШкиД".
- Чё, тебе!
- На, говорю, держи! - уже чуть громче повторил Лёвка. - Это деньги! Вот, здесь пять рублей. Это вон ему, для похорон.
Вовка округлил глаза, глядя на эту довольную пухлую рожицу Лёвки. Последние его слова услышали, наверное, все в классе, потому что даже Зоя Николаевна выронила мелок из рук, дописывая на доске последний арифметический пример.
Сзади загремела парта - это Марат, высокий не по возрасту, выскочил из неё и, согнувшись, как под тяжестью очень чего-то тяжелого, быстрым шагом вышел из класса. Вовка мельком увидел его глаза полные слёз и горя. Следом за ним вышла и учительница.