Перестал дышать, слился в одно с коротким дулом пистолета. Дрогнули пальцы перед последним движением. Застыла последняя доля секунды, но по воле злой иронии, Резников сделал шаг в сторону быстро и резко, как будто что-то почувствовал. Все старания Пасечникова превратились в пустоту. Не было у него другой позиции. Он закрыл глаза, сжал челюсти и свободную от пистолета руку в кулак. Просто боялся закричать, не выдержать напряжения. Ответить воем на издевательство, фатальное невезение, что приготовила для него судьба.
Несколько секунд, в них плачь — стон. Слёзы бога выпадающие морозным инеем и дыхание замерзающего льда, который не подозревая того становился в глазах Пасечникова проклятием вечности. Застывающей прямо здесь, остановившейся перед ним, чтобы он смог её увидеть и запомнить на очень долгое время.
— София Алексеевна, Степан Владимирович, но как же так, но как же так — шептал Пасечников.
— София Алексеевна, не может так быть.
Пасечников тихо шептал сам себе, а через его глаза отец Кирилл уже видел другую картину.
Сначала была долгая ночная метель с закрывшим всё небо снегом. Круговерти, через которые нет метра пространства — отсутствует шаг. Ночь отпустила вожжи, но утро, успокоив непогоду, не могло исправить её последствия. Люди теряли темп, и хотя были они молоды, и хотя они старались, но усилия требовали времени. Оно же не хотело изменить свой ход, учесть обстоятельства, по которым пытались эти люди опередить его.
— Чёртова метель, проклятая сука — выругался высокий мужчина с округлой бородой, одетый в длинный тулуп. В его руках была винтовка.
— Если бы по чистому, может быть и успели — произнёс низкий коренастый мужик на лице, которого были видны лишь жесткие торчащие неровно усы.
— Всё равно, давайте на Яровое — произнёс высокий.
Отряд поздно получил информацию. Непогода помогла Резникову. Смерть получила свою дань в полном объёме, а заходящее в глазах Пасечникова зимнее солнце видело лишь окоченевшие трупы на белом снегу.
…Отец Кирилл вздрогнул. Пасечников бродил между мертвыми. Аккуратно, нежно прикрывал чем-то трупы двоих, — мужчины и женщины.
— «„Нужно идти“» — подумал отец Кирилл, но всё ещё на что-то надеясь, продолжал сидеть, возле им самим когда-то обустроенной могилы Резникова и Выдыша.
— Ну, вот и всё Степан — дружелюбно с наигранной улыбкой на лице проговорил Резников.
Степан не ответил ему. Он смотрел на казненных людей. Страха не было, не было и отвращения. Зато было осознание — чёткое определенное. Ещё он боялся лишний раз смотреть Соне в глаза. Тяжкое испытание, подошедшее ни ко времени, и хоть время заканчивалось прямо на глазах, он по-прежнему чувствовал бешеную досаду, она и не давала ему приблизиться к Соне. Одна часть сознания понимала, что он должен сделать сейчас, а другая упрямо сопротивлялась. Было ей безразлично на стоявшую в двух шагах смерть, которая усмехалась глазами Резникова, которая блуждала в апатии Калинина, которая ожесточенно сливаясь с белизной, маячила на мрачном лице Выдыша.
— Степа, посмотри на меня. Не отворачивайся от меня — еле слышно, теряя последние илы прошептала Соня.
— Я погубил тебя Соня — произнёс Степан, чуть громче.
Резников расслышал его слова и не замедлил вмешаться.
— Я бы поспорил, кто кого погубил.
— Это не так Степа и ты должен знать, должен понимать — сказала Соня.
Её глаза устремились к заходящему красному солнцу. Из-за рта Резникова шёл пар. На волосах поблескивал серебряный иней. Кисти рук были красными, а глаза продолжали смеяться, испытывая несказанное удовольствие. Степан крепко сжал руку Сони, преодолев преграду долго не отводя глаз, смотрел в её глаза, потянулся поцеловать её губы. Резников терпеливо позволил им слиться в последнем поцелуе.
— Ну, всё хватит! — закричал он через полминуты — Я и так слишком добр к вам. Останусь таковым и дальше. Вас просто расстреляют, достойная смерть.
Резников отошёл и взмахом руки подозвал двух казаков.
— Стрелять не будешь? — спросил он у Выдыша.
— Замерз уже, мать твою — пробурчал Выдыш, и это означало, что стрелять он не намерен.
Двое бравых казаков, одним из которых был прадед Степана, подбежали к Резникову, вытянулись по полной форме. Тот от чего-то долго смотрел на них, затем, не произнося слов, махнул рукой одному из них, тот быстро удалился, оставив прадеда в одиночестве.
— Капитан! — закричал Резников.