Энн пока не знала почему, но ей не терпелось уехать отсюда. У нее возникло сильное желание поколотить Девона. Зачем он это сделал? Она этого не хочет.
Распахнулась дверца экипажа, но Девон объяснил лакею, что им нужна еще одна минутка перед тем, как выйти. Энн не собиралась идти в этот дом. Какой в этом смысл?
— Мы не смогли пойти к ней, когда Себастьян приставал ко мне. Моя мать сказала, что это невозможно: моя прабабушка скорее оставит нас умирать от голода на улице, чем поможет нам.
Энн крепко сцепила руки, стараясь контролировать свой гнев. И свой... страх. Она не хотела видеть эту женщину. Она не хотела быть отвергнутой. Девон обхватил ее запястья, и Энн попыталась освободить руки. Он силой навязал ей это и не собирался успокаивать ее. Энн было все равно, что она подписала соглашение, обещая угождать ему.
— Ты все ей рассказал? Ты объяснил ей, кем я стала?
Девон удивленно поднял бровь, оставаясь абсолютно невозмутимым, что немного раздражало Энн.
— Почему ты не сказала мне, что приходишься правнучкой леди Джулии де Морней? Она — последняя из потомков, наиболее древних и влиятельных фамилий в Англии и одна из самых состоятельных женщин в стране.
— И по этой причине она не хотела иметь ничего общего с моей матерью или со мной.
— Это неправда, любовь моя.
— Мать объяснила мне, почему мы не поехали к ее семье, когда нам пришлось покинуть собственный дом. Она знала, что они нам не помогут. Моя прабабушка отреклась от собственного сына, отца, моей матери, из-за его брака. Он влюбился в мою бабушку, когда она была танцовщицей в опере на сцене «Друри-Лейн». Чтобы пожениться, они сбежали. Я никогда не встречалась ни с кем из семьи своей матери, кроме деда.
— Это тот, который был слепым?
Энн кивнула. Она помнила, как страдала мать от неприятия семьей. Она сказала об этом только однажды, но Энн никогда не забудет глубокой боли и унижения своей матери. Даже когда дед потерял зрение, леди Джулия не разговаривала с ним. Она не проявила ни доброты, ни сострадания.
— Мать пребывала в отчаянии, когда нам пришлось покинуть Лонгсуорд. Но она знала, что ее семья не пустит нас к себе. Все потому, что эта женщина научила их ненавидеть моего деда, мою мать, ну и меня соответственно. И все потому, что моя бабушка не была леди.
— Твоя прабабушка сожалеет о содеянном, — мягко сказал Девон. — У нее было трое детей — сын и две дочери. От сына она отреклась, а дочери умерли бездетными. К тому времени, когда родилась ты — ее единственная правнучка, она была одинока. Она рассказала мне, что поняла, как глупо было все вот так оборвать просто потому, что одному человеку не понравился брак другого. Два года назад она приехала в Лонгсуорд в надежде повидать твою мать и тебя и все исправить, но обнаружила, что вы обе уехали. Твой кузен предложил разыскать тебя.
— Зачем? Там, на складе... То, как он разговаривал... Было понятно, что он ненавидит меня. Зачем ему искать меня ради прабабушки?
Девон отпустил одну руку Энн. Пристально глядя ей в глаза, он поцеловал ее, и этого оказалось достаточно, чтобы заставить ее забыть те ужасные вещи, что говорил Себастьян.
— Он хотел получить ее деньги. Как единственная живая родственница леди Джулии, ты ее наследница. Норбрук думал, что на этот раз ты согласишься выйти за него замуж и он получит контроль над состоянием леди Джулии.
— Тогда зачем он хотел убить меня? — потрясенно спросила Энн.
— Твоему кузену, пока он искал тебя, удалось втереться в доверие и заслужить милость леди Джулии. Норбрук так заботливо вел себя по отношению к ней, что она не переставала им восхищаться. Она очень боялась, что ты погибла в трущобах, и несколько недель назад пообещала сделать наследником его, если выяснится, что тебя нет в живых. — Девон нежно обхватил руками ее лицо. — Я рассказал леди Джулии, как ты помогла дедушке справляться с его слепотой. Это тронуло ее сердце, и теперь она хочет встретиться с тобой.
— Нет! Как я могу? Она не знает, кто я. Вряд ли она захотела бы принять меня, если бы узнала, чем мне пришлось заниматься.
— Энн, я рассказал ей о болезни твоей матери, как отчаянно ты нуждалась в деньгах и как ты против своей воли оказалась в борделе.
— Зачем ты рассказал ей? — Сердце Энн было готово выпрыгнуть из груди.
— Я хотел, чтобы она знала, через что тебе пришлось пройти в жизни. Я хотел, чтобы она поняла, какую боль причинили ее поступки тебе и твоей матери. Она знает все и хочет тебя увидеть.
Как такое может быть?
— Я не знаю. Боюсь...
— Ангел мой, — Девон поднес ее руку к губам, так рыцарь почтительно целует леди, которая выше его по положению, — ты самая бесстрашная личность, которую я когда-либо знал.
— Почему это важно для тебя, Девон?
— Моя семья много значит для меня. Мне не нравится мысль о том, что у тебя семьи нет.
Сейчас Девон словно напоминал ей, что он в ее жизни не навсегда.
— Мне не нужна семья. Я всегда планировала в конечном счете жить независимо. Это — именно то, что я намерена сделать, когда... действие нашего соглашения подойдет к концу.
— Сначала иди и встреться с ней, любовь моя, прежде чем принимать решение.
Лакей в ливрее впустил их в дом и исчез.
— Ее светлость примет вас в гостиной, — доложил он, вернувшись, и повел их, показывая дорогу.
Девон положил руку на спину Энн и подтолкнул ее вслед за лакеем. Почему он так хочет этого? Неужели покровители всегда принимают такое активное участие в делах своих любовниц?
Они вошли в абсолютно белую комнату. Поразительно белую. На полу — мраморная плитка, стены обиты белым шелком, и богатая лепнина, своими завитками и петлями напоминавшая кондитерскую глазурь, была белой. Все предметы обстановки были белого цвета и отделаны позолотой.
Энн взглянула на Девона. Она искала у него поддержки. Как будто они были намного больше, чем просто куртизанка и ее покровитель. Она смотрела на него, как когда-то ее мать смотрела на ее отца и как ее отец, что случалось гораздо чаще, смотрел на мать.
По мраморному полу застучали каблуки. Между двумя белыми ширмами заколыхался голубой шелк. Энн с трудом сглотнула. Перед ней появилась самая элегантная леди из всех, кого она видела в своей жизни. Леди Джулия опиралась на трость, но держалась величественно. Ее тщательно уложенные в высокую прическу блестящие волосы казались такими же белыми, как убранство комнаты. На фоне строгого сочетания белого с золотым ее платье выглядело просто потрясающе: стройную фигуру облегало сногсшибательное творение из шелка цвета сапфира. У прабабушки были точно такие глаза, как у Энн, — зеленые, как лист плюща.
Леди Джулия внезапно бросилась к ней и заключила в объятия.
— Моя дорогая, сколько тебе пришлось пережить. Какой дурой я была! Полной дурой!
Энн оказалась сидящей у небольшого круглого столика в эркере в конце гостиной. Леди Джулия дрожащей рукой разливала чай.
— Я очень сожалею, что отреклась от твоего дедушки. Мне очень жаль, что твоя мать уверилась, что не стоило обращаться ко мне за помощью. — На морщинистом лице застыла маска боли. — Я так много хотела сделать для своих детей, — грустно продолжала она. — Потом твой дедушка сбежал и женился на оперной танцовщице. Я решила, что эта ошибка не должна повториться, и вынудила своих дочерей на выгодные браки, но без любви. Одна вышла замуж за сына герцога, другая — за маркиза. Оба мужа оказались негодяями. Моя старшая дочь умерла из-за измен мужа, сердце ее было разбито. Другая болела и умерла, пока ее муж проводил все свое время за игрой в карты. Постепенно я поняла, что натворила. Я погубила жизни, которые контролировала. И поняла, что в конце концов останусь совершенно одна. Единственным оставшимся у меня родственником была твоя мать. Я хотела как-то исправить свою глупость, поэтому попыталась отыскать ее, но она умерла. Поэтому я постаралась найти тебя.
— Моя мать была уверена, что вы даже разговаривать с нами не станете, — сказала Энн. — Когда мы покинули Лонгсуорд и остались без денег, она не пошла к вам. Она считала этот поход бессмысленным.