Точку приземления выбрали с учётом прошлого опыта: заранее тщательно прошлись сканером по территории вокруг аварийного маячка в поисках проблемных подземных пустот и ничего особо угрожающего кораблю не нашли. Вполне себе утрамбованный временем грунт, совсем непохожий на тот многослойный пирог военного завода. Корабль провалиться не должен.
Посадка прошла как-то буднично. Даже не верится, что за нами никто не гонится, не надо изображать из себя космических ковбоев, и нет необходимости опасаться очередной каверзы Менаха Самерха. Можно спокойно заняться исследованиями тайн Вселенной. Правда, сперва неплохо бы починить прыжковый двигатель и стазис-капсулы. Но не может же быть, чтобы мы не нашли на планете запасные части? Отыщем обязательно, вот только разберёмся с аварийным маячком.
Мы сели на безопасном расстоянии от предполагаемого места гибели «Ускользающего». Я посчитал, что трёхсот метров будет достаточно. Больше нет особой необходимости, ближе при такой плохой видимости тоже. Сканеры, к сожалению, чёткой картинки показать не могли. Придётся действовать старым дедовским способом — прогуляться пешком, благо блуждать при наличии направления на маяк нет никакой необходимости.
— Давненько не виделись! — высказался Женька, едва открылась дверь шлюза, и в силовой кокон скафандра ударил порыв ветра. — Ты совсем не изменилась с нашей последней встречи.
— А ты хотел, чтобы тут яблони зацвели?
— Было бы неплохо, — ответил Евгений, поправил висящую за спиной арраярскую винтовку и вышел из корабля.
Планета встретила нас привычной по предыдущему посещению пыльной бурей. Не слишком сильной, ветер не сбивал с ног и даже не особо заставлял прилагать усилия на его преодоление, но достаточно плотной, чтобы небо и сферу из обломков не было видно. Да и впереди уже метров через сто ничего, кроме стены песка, разглядеть не представлялось возможным. Впрочем, это не Юпитер, здесь бури не длятся столетиями. Вполне возможно, уже через полчаса ветер уляжется и перед нами предстанет во всей красе унылый пейзаж Арраи.
Отсутствие нормальной видимости ничуть не помешало мне определить направление к кораблю корфу. На любой местности легко ориентироваться, если данные с тактического модуля можно напрямую транслировать на виртуальный экран скафандра. Я только молча махнул рукой Женьке, призывая следовать за собой. Поиск «детей капитана Гранта» начался.
Следовать тридцать седьмой параллели долго не потребовалось: останки корабля мы увидели, едва пройдя метров двести.
— Нехило его так приложило, — присвистнул Женька и посмотрел на небо, откуда когда-то мог прилететь «подарочек» для корфу, но не нашёл там ничего, кроме мутной взвеси из поднятой ветром пыли.
«Ускользающий» был разорван попаданием чего-то тяжёлого и невероятно быстрого. По противоположным краям почти полностью засыпанной воронки высились вздыбившиеся нос и корма. А где-то там, под толщей песка, лежала центральная часть и виновник торжества, если от них, конечно, хоть что-нибудь осталось.
— Удивительно, что здесь вообще кто-то выжил и включил маячок, — заметил я.
— А разве оно не должно сработать автоматически?
— Нет, сигнал идёт от какого-то индивидуального передатчика, оттого и уровень такой слабый.
— А может, просто песком засыпало? — Евгений показал на воронку. — Вон сколько намело.
— Нет, идентификатор в сообщении не похож на корабельный, хотя сам корабль там упоминается, — пояснил я. — Давай лучше в обломках поищем.
— Э, не, — замотал головой Женька. — Я туда не полезу, скафандры у нас крепкие, но быть заваленным под тоннами железа не хочется. Да и сам видишь, катастрофа произошла давно, все уже умерли. Рисковать незачем.
Правоту слов Евгения подтверждал рыжеватый песок Арраи, который за прошедшее с момента аварии время не только проник внутрь сохранившихся фрагментов корабля, но и во многих местах тщательно поработал с помощью ветра над металлом корпуса, оставив неглубокие, отливающие серебром ямки. Особенно ярко щербинки смотрелись на фоне плотно въевшейся в материал обшивки копоти от пожара. Я попытался представить, как мог выглядеть «Ускользающий» раньше, и решил, что тот был довольно красив несмотря на своё корфинянское происхождение. Мне даже виделись хищные арраярские нотки в его торчащих как могильные плиты останках.