— Канэ — это что? — переспросил я.
— Канэ — мужчина, — объяснила Улани. — Нохеа — как вы говорите, красивый, — Спасибо, — улыбнулся я. — Ты тоже красивая.
— Да кинэ, — проговорила она. — Я сказала Эдди:
«Алоха нуи лоа», потом пошла к себе в комнату. Подождала немного, затем тихо выбралась из бара. А он думает, что я сплю у себя в комнате.
— Ты такая молодчина, что пришла, — сказал я. — Извини, что зря побеспокоил тебя. Я думал, ты знаешь хоть кого-нибудь из тех людей, о которых я тебя спрашивал, но ошибся. Извини. Хочешь, я отвезу тебя?
— Отвезешь? — переспросила она. — Куда, в бар «Хауоли»?
— Ты ведь там живешь? — Да. — Она кивнула. — Сейчас?
— Ну, уже поздно. Тебе удалось выбраться оттуда, чтобы встретиться со мной. Я бы не хотел, чтобы у тебя из-за этого были неприятности с Эдди.
Улани встала, медленно разглаживая саронг на бедрах.
— Я не понимаю, — произнесла она недоуменно. — Ты хочешь, чтобы я сейчас ушла, Дэнни? А любить друг друга?
— Что? — Стакан чуть не выпал из моей руки.
— Зачем, ты думаешь, я пришла сюда, Дэнни? — обиженно спросила она. Думаешь, я не могу выпить виски в баре?
— Ну… — Я с трудом подбирал слова. — Конечно, дорогая, просто я…
— Разве для тебя Улани недостаточно красивая? — возбужденно продолжила она. — Думаешь, найдешь девушку получше Улани? Ты ошибаешься!
— Дорогая! — взмолился я. — Не…
Я словно опять смотрел на ее танец. Какое-то время девушка стояла неподвижно. Затем ее пальцы начали медленно скользить по саронгу. Неожиданно он упал на пол к ее ногам, а она осталась только в белых шелковых трусиках и не отрываясь продолжала смотреть на меня. Ее маленькие упругие груди быстро поднимались и опускались.
— И ты говоришь, что Улани некрасивая! — В ее голосе слышалась обида.
— Дорогая, — я медленно встал, — Улани — самая красивая из всех, кого я когда-либо видел!
— Алоха ауиа оэ! — проворковала она и, шагнув ко мне, расстегнула мою рубашку. Затем ее руки скользнули по моей груди и сжали мне плечи, наклоняя их к себе. — Дэнни, — прошептала Улани. — Ты такой мужчина!
Наши губы встретились. Я обнял ее за талию, потом ладонями обхватил ее упругие теплые груди.
— Алоха ауиа оэ, — снова промурлыкала танцовщица.
— Что это значит? — пробормотал я.
— Люби меня! — прошептала она и неожиданно укусила меня за нижнюю губу.
Немного погодя я взял ее на руки и отнес на кушетку, затем выключил свет и открыл окно, чтобы в комнату проникал лунный свет. Я оглянулся — на кушетке вырисовывался мягкий силуэт Улани. Когда я шел к ней, в воздухе мелькнуло что-то белое и мягко упало на пол.
Остров Ниихау потерял Улани навсегда! Дэнни Бойд обрел ее на целую ночь!
Глава 4
На следующее утро я встал около десяти, надел купальные трусы, нацепил темные очки и пошел в бассейн. Примерно через час я отвез Улани в бар «Хауоли» и остался сидеть в машине, наблюдая за тем, как она легко бежит к входной двери. Улани сказала, что придет вечером в то же время, что и прошлой ночью, и я поехал обратно в отель с приятным ленивым ощущением того, что Гавайи всецело принадлежат мне одному.
Я плюхнулся в парусиновый шезлонг рядом с бассейном и закурил. Официант-китаец, весь в белом, с неизменной улыбочкой на лице, подошел и спросил, не желаю ли я чего-нибудь. Про себя я назвал его Чарли, потому что при всем желании настоящее его имя было просто невозможно выговорить. Я заказал кофе по-ирландски.[8]
Солнце палило нещадно, на небе не было ни облачка. Какой-то мускулистый тип с бульдожьей челюстью остервенело плавал туда-сюда, а его жена равнодушно наблюдала за ним из шезлонга, зная наверняка, что такой никогда не утонет. Сигарета имела препротивный вкус.
Чарли принес кофе и пододвинул ко мне столик.
Кофе вселил небольшую надежду на то, что я выживу. Я закурил вторую сигарету — вкус ее был не лучше, чем у первой.
— Бойд — рявкнул кто-то мне в ухо — Я ищу тебя!
Я медленно повернул голову и увидел того, кому принадлежал этот противный голос. Зрелище это не улучшило вкуса ни кофе, ни сигареты.
Продолговатое лицо с острыми чертами, безупречный легкий костюм итальянского покроя, сердитые мутные глаза в крапинку, презирающие все, что видят вокруг, но в первую очередь — меня. Темные с проседью волосы торчком всем своим видом выражали гневный протест против окружающего мира в целом и Бойда в частности.
— Ба! — воскликнул я. — Мистер Эмерсон Рид собственной персоной! Зачем было отправлять меня из Нью-Йорка сюда, если вы сами приехали?
— Я передумал, — отрезал он. — Решил посмотреть, как продвигается дело. Какого черта ты здесь развалился — забыл, для чего я тебя нанял? Расселся в этом чертовом шезлонге! Я тебе плачу вовсе не за это! Гавайское солнце распарило мозги или что? — Он начал с рычания, а закончил противным завыванием.
Я допил кофе, потом вопросительно посмотрел на него:
— Кофе?
— Кофе! — Он чуть не подавился. — Ты знаешь, что случилось?
— И что же такого случилось? — вежливо поинтересовался я.
— Господи! Ты что, не читаешь газет? На всех первых страницах напечатано черным по белому: вчера вечером убили Бланш Арлингтон — кто-то перерезал ей горло!
— А, это… — безучастно произнес я. — Я думал, что-нибудь новенькое.
Рид моргнул несколько раз, и могу поклясться, что его торчащие волосы на миг поникли, но затем вновь приняли вертикальное положение.
— Ты что, знал? — спросил он сдавленным голосом.
— Конечно, — спокойно ответил я. — Вчера вечером она пригласила меня к себе, но к тому времени, когда я приехал, она была уже мертва. Я не стал никуда сообщать об этом — решил, что нам это ни к чему.
— Когда это было? — резко спросил он.
— В половине девятого.
— Не может быть! Я сам звонил ей и разговаривал с ней позже.
— Нет, — возразил я, — вы говорили со мной.
Он задумался.
— С тобой? — недоверчиво переспросил он.
— Лил олэ — со мной, — подтвердил я. — Вот почему я сижу здесь на солнце — моей физиономии не помешает загар. Я без работы.
— Послушай, Бойд! — Его голос обрел привычное рявканье.
— Может, хватит ходить вокруг да около? — произнес я. — Вчера вечером по телефону вы сказали, что слишком многое поставлено на карту в вашем деле, чтобы я совал в него свой нос.
— Я пошутил, — выдавил он.
— Не думаю. Более того, совсем не в шутку Бланш Арлингтон перерезали горло.
— Я только сказал, что многое поставлено на карту, — возразил он. Хотел встретиться с тобой до того, как ты увидишь Бланш. Выяснилось, что ей нельзя доверять, вот и все. Ты по-прежнему работаешь на меня, Бойд!
Сколько можно повторять это!
Я допил вторую чашку кофе и встал.
— Почему бы нам не продолжить разговор у меня в номере, пока я буду одеваться? — предложил я. — А потом пойдем выпьем за ваш счет.
— Если ты думаешь, что у меня есть время на то, чтобы маяться дурью и платить за…
— Если у вас есть время на разговоры, то время на выпивку всегда найдется, заодно и поговорим, старик, — сказал я. — В противном случае можете заниматься своим делом сами, а я улетаю следующим рейсом в Нью-Йорк.
Он с трудом сглотнул и попытался выдавить хоть какое-нибудь подобие улыбки.
— Думаю, ты прав, мои нервы действительно ни к черту. Может, выпивка немного поможет.
Мы прошли в мой номерланаи, я надел легкую рубашку, которую прикупил на Манхэттене специально для Гавайев, и широкие желтовато-коричневые брюки.
— Оделся, как на отдых собрался, — проворчал Рид по дороге в бар «Луау Хат», удачно располагавшийся прямо за углом, — там подавали отличные коктейли. — И не надейся, что будешь отдыхать!