Движение в северном пригороде было не очень интенсивным, поэтому проблем с маневренностью пока не возникало и напарникам удавалось поддерживать статус-кво. Все изменилось, когда на одном из перекрестков наперерез беглецам ринулись еще двое мотоциклистов. Причем их мотоциклы были легкими и резвыми — такого же класса, как "Пума" Томми.
Чтобы уйти от столкновения, Томми не оставалось ничего иного, кроме как повернуть направо. Ларин очень скоро понял, что это направление по какой-то причине ее совершенно не устраивает. Девушка сбросила скорость, делая упор на маневрирование, беспрестанно бросая беспокойные взгляды на зеркала и оглядываясь. Выбрав момент, когда двое новых преследователей попытались обойти ее слева, она затормозила, резко развернулась и рванула прямо навстречу тройке бородачей. Те поспешили рассредоточиться по всей ширине дороги, чтобы гарантированно перехватить беглянку. Но перед самым их носом Томми совершила еще один резкий маневр — повернула влево, запрыгнула на тротуар, преодолев по нему следующие метров тридцать, и благополучно юркнула в какую-то подворотню.
Дальше "Пума", стремительно набирая скорость, помчалась по узенькой, не везде достигающей метра в ширину, грязной грунтовой дорожке. С обеих сторон мелькали облупившиеся задние стены каких-то низеньких строений. Поначалу Ларин идентифицировал их как сараи или заброшенные мастерские. Но вскоре ему пришлось изменить свое мнение — кое-где слышались детские голоса и звуки включенных телевизоров, из открытых облупившихся окошек неслись запахи готовящейся пищи, а вскоре им пришлось беспрестанно уворачиваться от развешанной поперек дороги выстиранной одежды.
— Похоронили за приличными фасадами, — мрачно констатировал Андре факт обнаружившегося внутри квартала бедняцкого гетто.
— Чего? — не расслышала Томми.
— Я говорю: двое на хвосте! — оглянувшись и обнаружив только двоих преследователей на легких байках, прокричал курсант. Опять был вполне благоприятный момент — можно было прекратить убегать и расправиться со всего двумя противниками. А потом вынырнуть в каком-нибудь боковом проезде и отправиться по своим делам. Бородачам на трех тяжелых байках точно не удастся отследить все выезды из квартала.
— Тормозни, разберемся с ними! — предложил землянин.
— Увязнем и сами себя похороним! — Томми отрицательно мотнула головой, и не подумав останавливаться.
Раз десять сменив направление, совершенно неожиданно для Андре, они вынырнули на заросший высоченным бурьяном пустырь. Проскочив прямо по большой мусорной куче, Томми на ходу заглушила двигатель, и мотоцикл мягко вкатился в скрывшие их с головой заросли.
Через каких-то пять-семь секунд на пустырь вылетели охотники. Поозиравшись по сторонам и не обнаружив здесь объекта преследования, они, не сговариваясь, свернули налево и метров через тридцать исчезли в следующем переулке. Когда звуки двигателей вражеских мотоциклов затихли вдали, Ручински приказала спешиться. Они покатили своего "железного зверя" вперед и примерно через двадцать-двадцать пять метров оказались на склоне неглубокого оврага. При этом приютившая их сорная трава, которую Андре принял за обычный земной бурьян, обильно посыпала их одежду мелкой желтой пыльцой.
Далее сбылись худшие ожидания Ларина — пришлось спускаться в овраг, по дну которого журчала маленькая, но чрезвычайно вонючая речушка. Слава богу, что не пришлось мочить ноги, Томми снова завела двигатель, и они осторожно поехали по дну, поднимая тучу брызг.
За ближайшим поворотом овраг слегка расширился, а за следующим — весьма неожиданно перешел в бетонную трубу диаметром около двух с половиной метров. Уровень воды, зажатой в бетонные берега речки, несколько повысился, пахнуть стало еще хуже. Но это было еще ничто по сравнению с тем, что ожидало Андре и Томми впереди. Дело в том, что эта труба оказалась частью городского канализационного коллектора и вскоре в нее стали впадать боковые притоки меньших диаметров. Глубина стала достигать половины мотоциклетного колеса, заставляя беглецов поднимать ноги.