— А что в городе происходит? Отчего блокада? Война?
Ленуар Жимон поморщился, словно хлебнул уксусу:
— Эпидемия, господа… и дама, — он поклонился в сторону Ками. — Львиный зев, мерзкая заразная болезнь. Лекарства от нее нет, а из заболевших выживают процентов десять, а то и меньше.
— Давно началось? — Я отодвинул назад поменявшегося в лице Санька.
— Пару месяцев. Власти завалили перевалы и поставили войска, чтобы не выпускать заразу из города. Некоторым удалось уйти морем, так что теперь и бухту заблокировали. Последним пытался бежать барон Руфус с его людьми — вон пароход на мели лежит, — кривой с крупным ногтем палец священника ткнул в сторону полузатопленного приливом парохода. — Да только сторожевой катер их изрешетил. А теперь и охотника пригнали — не выберешься. В бухту он не войдет — горловина мелковата. Вот и лупит по набережной, когда прилив и можно пройти возле горловины.
Ленуар так и сказал: «охотника», а не «крейсер». Впрочем, как я понимал, ничего от этого не менялось. И пушек в артиллерийских башнях меньше не стало.
— Ваш барон Руфус все-таки жив, — пробормотал я. — Умудрился ускакать по пляжу. Скажите, гм, господин Жимон, а признаки заражения этим вашим «львиным зевом» случайно не посинение лица и кровотечение изо рта и глаз?
— Уже видели? Кровотечение — первый признак. Затем лицо синеет, шея раздувается, а лицо искажается гримасой, похожей на морду рычащего льва… отсюда и название. И… да, можете звать меня еще «патер Жимон».
Бородач стал еще более серьезным, обвел нас взглядом:
— Вы сами-то как смогли в бухту пробраться?
— На пароходе видели одного, — я не стал говорить о том, что Ками пристрелила этого бедолагу, — да еще одного на пляже, уже мертвого. Кстати, господин Жимон, вы не подскажете, где бы нам раздобыть одежду, а то девушка наша…
Патер встрепенулся, закинул свое ружье, оказавшееся довольно старой двустволкой с горизонтальным размещением стволов, на плечо и укоризненно покачал головой:
— Простите старого грешника, только о себе думаю. Пойдемте скорее ко мне. Там и посылку передадите, если уж вам здесь неудобно.
— Может… — робко подал голос Санёк. — Может, лучше в город не входить? Зараза все-таки, а здесь — ветер с моря…
— Скоро вечер, начнет дуть ветер с гор, — пожал плечами Жимон. — Все зловоние будет на берегу, а мой дом расположен довольно высоко над городом, так что… Кстати, если вы были ближе чем тридцать шагов от больных или трупов и ощутили характерный запах, то, скорее всего, на вас уже забрались разносчики инфекции. Я же предлагаю вам воспользоваться моими возможностями по предотвращению болезни, тем более что вы привезли необходимые компоненты.
Я переглянулся с невозмутимой Ками и белым, как барашки на волнах, Саньком, пожал плечами и пошел вдоль набережной вслед за неторопливо шагающим священником.
На душе у меня было гадко.
Улица была довольно кривой и узкой, иначе с самого верхнего края ее можно было бы увидеть море. Сложенные из камня, покрытые штукатуркой и окрашенные в светлые цвета двухэтажные дома, высокие окна с закрытыми ставнями, мощеный тротуар, скрипящие на ветру вывески — все напоминало старую Европу, если бы здесь не было так безлюдно. Двери некоторых домов были заколочены досками, калитки и заборы, огораживающие садики, завалены различным хламом, специально наращены по высоте. Видимо, местные жители старались максимально оградиться от посетителей. Кое-где из-за крыш, заборов струился дым — люди боролись с заразой как могли. Ветер раздувал клубы дыма, и городской воздух представлял собой сизый, с резким запахом гари туман, недостаточный, чтобы радикально ухудшить видимость, но раздражающий глаза и горло, так что то и дело тянуло на кашель. Многочисленный мусор, мешки, ящики, брошенная телега — все указывало на отсутствие уборки улиц; да еще видно было, что жители в панике покидали свой город, бросая малоценные вещи. Возле дверей многих домов красовались кресты, нарисованные на стенах красной краской. Судя по тому, что эти двери были заколочены досками или заперты на навесные замки, красный крест означал зачумленность дома.
Теперь, когда набережная скрылась за несколькими изгибами улицы, дуновение ветра с бухты потеряло свою силу, запутавшись между причудливыми фасадами домов. Дым стал гуще. Неприятный сладковатый запах и запах гари, прочно поселившиеся в городе, стали набирать силу.
— Однако, воняет, — пожаловался Санёк, нервно оглядывая фасады домов, словно боясь увидеть источники зловония. — И какого лешего нас сюда занесло? Пусто как…