Я вижу в прекрасные летние дни, как они движутся вдоль белой стены по мере подъема солнца: вязы, которые растут как раз напротив моего окна, заставляют их играть разными пятнами на моей постели; розовый и белый цвета расходятся во все стороны при отражении замечательными оттенками.
Я слышу разнообразное чириканье жаворонков, которое заполняет весь дом, и других птиц, живущих в вязах: тогда тысячи улыбчивых идей заполняют мою душу, и никто во всей вселенной не имеет столь приятного и мирного пробуждения.
Сознаюсь, что я люблю эти сладкие моменты и что всегда продлеваю, насколько это возможно удовольствие, размышляя нежиться в теплой постели и нежась размышлять о чем-нибудь таком возвышенном и метафизическом.
Есть ли такой театр, который бы говорил больше воображению, который пробуждал бы более приятные идеи, чем мебель, среди которой я порой забываю о себе?
Стыдливый читатель, не пугайтесь -- но могу ли я не говорить о счастье влюбленного, который впервые сжимает свою любовницу, или там добродетельную супругу? Вот такое вот удовольствие, которого судьба сулила мне никогда не иметь.
Не в постели ли любая мать, опьяненная радостью рождения сына, забывает свои горести? И это здесь фантастические удовольствия, плоды воображения и надежд без конца нас тревожат.
Наконец, именно в этих удобных мебелях, где мы проводим половину своей жизни, мы забываем, об огорчениях ее другой половины. Но какая толпа мыслей приятных и печальных толпится одновременно в моем мозгу? Странное смешение ситуаций ужасных и деликатных!
Постель видит нас рождающимися и умирающими; это театр абсурда с непредсказуемым репертуаром, где род людской шаг за шагом играет интересные драмы, или достойные улыбки фарсы, а то и ужасные трагедии. Это колыбель, оправленная цветами, это трон Амура, и это погребальница.
Глава VI
Эта глава не только для метафизиков. Она должна осветить до самого дна натуру человека: я изобрел призму, с помощью которой можно анализировать и расщеплять человеческие способности, отделяя животную силу от чистого света ума.
Для меня было бы невозможно объяснить, как и почему я обжег свои пальцы с первых шагов своего путешествия, не объяснив в деталях читателю мою систему души и животного.
Это метафизическое открытие влияет между прочим настолько на мои идеи и мои действия, что было бы очень трудно понять эту книгу, если бы я не дал ключа для нее с самого начала.
Я заметил разными наблюдениями, что человек составлен из души и животного.
Эти два существа абсолютно различны, но настолько вставлены одно в другое, или одно надставлено над другим, что нужно определенное усилие над животным, чтобы быть в состоянии сделать различие
Я словами старого профессора (это то что мне вспоминается), имею в виду то, что Платон называл другой материей. Это очень метко; но я предпочел бы дать этому название животного, которое связано с нашей душой.
Поистине это и есть та, другая субстанция, которая нас дразнит столь странным манером. Хорошо замечено, что вообще-то человек двойственен; но это, говорят, потому что он состоит из души и тела; и обычно обвиняют это тело я не знаю в каких вещах, но совсем не по делу, поскольку оно точно так же неспособно чувствовать, как и думать.
Это как раз о животном идет речь, об этом чувствующем существе столь отличном от души, обладающем индивидуальностью, которое имеет свое отдельное существование, свою волю, и которое не стоит выше других животных только потому, что лучше воспитано и лишено более совершенных органов.
Дамы и господа, будьте горды вашими умственными способностями, насколько вам это нравится; но не доверяйте этой вашей второй натуре, особенно когда вы вместе!
Я сделал не знаю сколько опытов по поводу единства этих двух неотделимых друг от друга существ. Например, я ясно понимаю, что душа может управляться животным, и каким-то досадным поворотом, животное обязывает душу действовать против ее воли.
В установлении правил одна имеет власть законодательную, другая исполнительную; но эти две силы часто противоречат друг другу
Великое искусство гениального человека -- уметь воспитать свое животное, чтобы оно умело ходить самостоятельно, в то время как душа, освобожденная от этого мучительного соседства, могла бы воспарить к небесам.
Но это требует разъяснения на примере.