Да, вот она, эта обожаемая женщина, это она сама: я вижу ее улыбающейся; она хочет сказать: она меня любит. Какой взгляд! Лишь бы только прижать тебя к моему сердцу, душа моей жизни, мое второе я. Только бы разделить с тобой мои упоение и счастье!
Этот момент был короток, но он был восхитителен: холодный рассудок тут же восстановил свою власть и в мгновение ока я постарел на целый год; мое сердце охладело и по новой обнаружил снег с индифферентной толпой, которые отягощают землю.
Глава XI
Не следует предвосхищать события: зуд сообщить читателю мою систему души и животного отклонил меня от описания моей постели на несколько более ранней стадии, чем я того хотел; когда я его закончу, я возобновлю свое путешествие от места, где я остановился в прошлой главе.
Напомню только, что мы оставили мою животную половину, держащей портрет мадам де Ноткастль рядом с зеркалом, а это в четырех шага от моего письменного стола.
Я забыл, говоря о своей постели, посоветовать всякому человеку, который обладает возможностями, приобрести цветную бело-розовую постель. Совершенно очевидно: цвета так влияют на нас, что даже веселят или печалят нас в зависимости от своих оттенков.
Розовый и белый -- вот два священных цвета удовольствия и счастья. Натура, произведя розовый цвет сделала его короной империи цветов, -- а когда небеса хотят проанонсировать миру о хорошей погоде, они раскрашивают тучи в этот очаровательный оттенок при восходе солнца.
Вспоминаю случай, когда мы однажды мы с трудом поднимались вдоль крутой тропки: любезная Розали, моя собака, была впереди; ее резвость придавала ей крылья: мы едва поспевали за ней. Вдруг дойдя до вершины какого-то холмика, она повернулась, чтобы перевести дыхание и улыбнулась нашей медлительности.
Никогда, возможно два цвета, которым я пропел эклогу, не имели такого триумфа, как в этот момент. Эти порозовевшие щеки, эти коралловые губы, зубы-жемчуг, алебастровая шея на фоне зелени, вдруг бросились нам в глаза.
Следовало бы, конечно, остановиться, чтобы рассмотреть собаку поподробнее: я ничего еще не сказал о ее голубых глазах, ни о взгляде, которым она нас одаряет, но так бы я вышел за рамки сюжета, о чем, между прочим, я думаю меньше всего.
Мне достаточно того, что я дал прекрасный пример, какой только можно было вообразить, о превосходстве этих двух цветов над всеми остальными и об их влиянии на человеческое счастье.
На сегодня этого достаточно. Какую тему еще я мог бы трактовать, которая не была бы безвкусной? Какая идея не была бы затемнена этой идеей? И хотя эти рассуждения здесь не совсем у места, но где еще в своей книге я мог бы их вставить?
Впрочем, если я буду продолжать писать и если читатель желает увидеть конец моего опуса, пусть он обратится к ангелу, который заведует распределением мыслей, и попросит его не мешать образ этого бугорка с кучей растопыренных мыслей, пусть он тотчас же оставит чтение этой книги.
Без этого предупреждения не стоит продолжать путешествия.
Глава XIII
Усилия были напрасны; следовало принять решение и утвердиться здесь вопреки моему желанию: это военный этап
Глава XIV
Я сказал, что люблю особенно размышлять в размагничивающем тепле своей постели, и что ее приятный цвет много вносит в удовольствие, которое я там нахожу.
Чтобы доставить себе это удовольствие, мой слуга получил приказ входить в мою комнату на полчаса раньше, чем я хочу встать. Я слышу, как он медленно марширует на цыпочках по моей комнате с деликатностью; и это шуршание дает мне удовольствие чувствовать мое пробуждение; удовольствие тонкое и незнакомое многим людям.
Уже прошло достаточно времени после пробуждения, чтобы заметить, что пробуждение было неполным и чтобы прикинуть со смущением, что песок в песчаных часах давно отметил час, предназначенный для дел и отдыха. И вот незаметно мой слуга становится все более ворчливым; это так трудно принудить себя не быть таким. Впрочем, он знает, что фатальный час вставания приближается.
Он смотрит на мои часы и подает мне предупреждающий сигнал; но я притворяюсь оглохшим; а чтобы продлить приятный час, мне еще не удалось придумать такой проволочки, которой я бы не измыслил для обмана этого честного малого.
И вот я придумываю сотню предварительным приказов, чтобы выиграть время. Он знает слишком хорошо, что все эти приказы, которые я ему лукаво даю, не более чем поводы чтобы остаться в постели, как бы я при этом ни притворялся, что ничего подобного и в мыслях у меня не было.