— Вечер. Нормально, извини, что давно не звонил. Обустраивался на новом месте, затем служба. Сам понимаешь, — с кротостью в голосе пробормотал я, опуская глаза с экрана на клавиатуру.
Когда мой взгляд вернулся на экран, то Андрей Ростиславович улыбался уголками губ, а его седые брови были подняты в удивлении.
— Тебя, Свят, оказывается, нужно было в императорское театральное отправлять, а не в военную академию. Ай-яй-яй, какой актер умирает! — с ноткой иронии произнес Львов. Но тут же серьезно добавил: — Молодец. Актерская игра — важный навык. Пригодится в Москве, если решишь вернутся, конечно. Я звоню узнать твои планы на будущее. Ты закончил академию удовлетворительно и устроился тоже… удовлетворительно. Иностранный корпус — хороший шанс упрочить нашу репутацию и обзавестись знакомствами. А еще тебе нужно понимать…
Моя притворная скромность и чувство вины на старшего не подействовали. С другой стороны, я лишь старался слегка сбить его с толку. В месяцы, когда я пытался оправиться, он говорил со мной по-другому, будто с ребенком. И не в смысле, что я его сын, скорее, как с… не знаю, как с самодуром. Хотя из того, что я узнал, спеси у меня прошлого было на целую семью чистокровных дворян-архимагов. Архимагов поголовно. Как будто он был не Львов, а великий де Бальц.
Но им он не был, поэтому несмотря на природный талант к магии, проиграл магу старше. Еще хуже — Суворову. Вообще-то последний, насколько я понял из слухов, поначалу старался не сильно навредить моей тушке. Лишь поначалу. А конец этой истории мне и так известен.
В редкие каникулы дома, после академии, наш стиль общения поменялся, как, собственно, и владелец тела. Ну не собирался я играть малолетнего ублюдка, да упокоится его дух с миром. Я как-то резко набрал мышц в первый год обучения на почве счастья об обретении здорового тела, свежего воздуха и не прекращающейся изнуряющей муштры. Вернувшись на следующее лето, домашние меня не узнали. Гувернантка, кажется, впала в ступор, причитая: «как похудели-то вашблагородие, ой, как похудели, вам бы мяска». Демид, водитель, что встречал меня на вокзале, не сдержался и показал большой палец. А что сказать? Сам был искренне поражен изменениям. Я кубики пресса только в кино видел, так как всегда был худым, а затем перешел в категорию болезненных.
Андрею Ростиславовичу перемена поведения и внешности, кажется, пришлась по душе, хоть его и выдавали только глаза. Возиться со мной, как с увечным, он перестал. Честно говоря, я и в этом мире технически остался в категории болезненных. Магию-то я после дуэли потерял.
Однако, я по-хорошему ею никогда и не владел. А потерять то, чего у тебя никогда не было, не так уж и страшно. Легко пришло, легко ушло. Мной в этом плане движет лишь праздный и научный интерес. И немного эгоизма. Чем больше инструментов в моем шкафчике, тем больше решений проблем у меня будет. Я, можно сказать, закончил освоение в дворянской семье и новой стране. Однако в Кении многое можно решить оружием, а вот в Москве на дуэль пистолет не принесешь. Или принесешь? Надо будет почитать дуэльный кодекс, как-то пропустил я эту занятную книжечку.
— … верно, сын? — закончил свой монолог старший Львов. И застал меня этим врасплох, так как мои мысли витали в облаках. Если я сейчас отвечу неправильно, то из облаков с белогривыми лошадками они превратятся в облака турбулентного напряжения. Он же маг ветра, с него станется.
— Будущее — это важно, — издалека начал я. — и я понимаю, что многим обязан роду. Военная карьера стала новым билетом в жизнь. Понимаю, что рано или поздно я буду нужен в Москве, в рядах Львовых. Но на данный момент моим главным приоритетом является служба в Иностранном корпусе и возвращение магии. На эту тему я как раз хотел поговорить с сослуживцем. Он поляк, иногда помогает мне с тренировками. Еще он неплохой маг, насколько я могу судить.
— В Польше сейчас неспокойно, Свят. Насколько мне известно, несколько крупных родов вот-вот схлестнутся. Поэтому я не удивлен, что многие маги стараются улизнуть. Будь осторожнее. Но спрашивал я не об этом, мне интереснее, когда… — Андрей Ростиславович прервался и обернулся, услышав шорох за своей спиной.
— Мне интереснее, когда ты все-таки домой приедешь, ммм? — голос Львова обрел веселые нотки, но брови были нахмурены. — Тут Трубецкие недавно устраивали неплохой вечер в своем поместье. Уверен, Михаил был бы рад встрече. Он в последнее время все больше скучает, совсем на приемах и балах появляться перестал. Мы с Василием тебе и пару бы подобрали хорошую. Он и твоему деду помогал. Сам знаешь, у него глаз алмаз!
Ну началось. Резко сменил тему на свою любимую. Как-будто у него наследников больше нет! Справедливости ради, я ему пока про Фэйт не рассказывал, все же не знаю, как он отреагирует. Конечно, знакомить с семьей придется, но этот вопрос я отложу на… пожалуй, на никогдадцатое февраля. Пока что. Потом, может, на конец месяца перенесу. На тридцать первое, допустим. Ну и как мне на эти намеки отвечать?
— Да знаю я. Ты мне каждое лето грозился невесту подобрать, а Василий поддакивал.
Слуга был из редкой когорты людей, преданной роду до одури. Такая верность встречается нечасто. А предыдущий Святослав и был той самой одурью. Удивительно, но старый слуга, кажется, действительно переживал за всех Львовых, как за своих детей, хоть и носил непробиваемую маску почтительности.
— Он и мне, между прочим, невесту нашел, — ответил Львов с ностальгией в голосе. — Да какую! Молодость дается один раз, Свят. Жизнь по новой не переиграть. Так что не забывай, что тебе дома всегда рады. Я понимаю, что ты в звании аспирана, офицер Иностранного корпуса. Если решишь приехать домой, познакомлю кое с кем. Все-таки у нескольких неплохих семей дети подрастают, и внуки. А мне с кем нянчиться прикажешь, ммм? Я же не молодею! От Гоши не дождешься.
Георгий — это мой старший брат, которого я называю кот Шредингера. Он вроде есть, но его как бы нет. Мы не общаемся. Когда виделись в поместье, то просто не обращали друг на друга внимания. Я люблю людей, с которыми можно комфортно помолчать, а уж люди, которых можно комфортно не замечать — это вообще дар Богов. Поэтому к Георгию я отношусь без пренебрежения, но и без теплых чувств. Как говорится, могу помочь, а могу и послать. Странно, что он не навещал меня, когда я выздоравливал после дуэли, но может прошлый Святослав с ним рассорился вдрызг или девушку увел. С него сталось бы.
— Думаю, он и сам решит, что к чему, — пожал я плечами. — Он все же наследник. Нужно принимать самостоятельные решения.
Я благодарен Львовым, но это не значит, что я расцениваю их как единое целое. Георгий может справиться сам и без моей помощи. Так что пусть принимает ответственность на себя. Я уверен, что сидя в удобном поместье и козыряя по балам и приемам сильнее не станешь. Если бы были родовые техники, способные вернуть мне магию, то я бы уже знал о них. Все же всем Львовым выгодно, чтобы члены семьи умели колдовать. Может, только Георгий рад, что его положение как наследника упрочилось еще и титулом надежды младшей ветви, но я понятия не имею, что он там думает. В любом случае, удачи ему на непростом фронте формирования новой семейной ячейки.
— Не будь с ним так строг, — отрезал Андрей Ростиславович, — и подумай о том, что я сказал. Поговорим позже.
— Конечно, — ответил я и изобразил губами улыбку. — До следующего звонка.
Я нажал на красную трубку на экране и вызов завершился. Нужно не забывать о Москве. Все же, находясь на периферии, быстро забываешь про ядро империи. И пусть Москва была лишь спутником этого ядра, так как в Петербурге обитала императорская семья, и важные чиновники и все желающие подняться за счет связей и положения зачастую жили в столице, но рабочим интересом не обделяли и Москву. Она являлась неким бизнес центром, где было принято трудиться. Ну и ночная жизнь во втором городе империи по слухам ничем не отличалась от моего прошлого мира.