— Прошу прощения, если помешал вам, — обратился я к девушке, делая несколько шагов вперед. — Можете потренировать меня метать ножи?
Девушка обернулась ко мне. Ее впалые пронзительные черные глаза бегло осмотрели меня с головы до ног, и на бледном лице появилась ехидная самодовольная ухмылка.
— Я уж думала, что ты только посмотреть любитель, — хрипловатый грубый голос вполне подходил к ее внешности. — Подходи, не боись, салага. Сейчас всему тебя научим. Будешь только так людей колоть.
Глава 23
Домой я возвращался без сил, которые меня постепенно покинули после выхода из тренировочного зала. Видимо, учитывая разбор истории магии с паном, и практику предложенных им нестандартных методов восстановления, в моем случае — метания ножей, мой организм решил порадовать меня не только уставшими ногами, руками и спиной, но и зверским аппетитом.
Старший капрал Казакова, милостиво позволившая мне называть ее просто Алина, в ультимативной форме поставила меня в известность, что тренировки под ее руководством обязательно должны быть постоянными, а не разовыми, иначе «бросать я буду только женщин, а резать только пирожные».
Не уверен, настолько ли ей нравится учить других людей любимому делу или просто панибратски грубить старшему офицерскому составу, к которому я отношусь, но отказываться я не стал. Ножи я всегда метал посредственно, поэтому можно убить сразу двух зайцев: потренироваться в полезном в боевых условиях навыке и выполнить один из советов Яна.
Честно говоря, сложно представить, что медитация поможет восстановить каналы и вернуть магическую энергию. С другой стороны, это может быть одним из путей решения сложной задачи в виде получения магических способностей. Хоть этот путь начался на больничной койке сразу после окончания дуэли, мне легче воспринимать каждый источник знаний о магии и каждый вариант восстановления именно так.
Это могут быть книги, доступные при библиотеке Московского государственного университета магических искусств, до которых мои руки так и не добрались. Или свитки из частных библиотек, как в случае с родом Львовых. Или с помощью, предложенной извне, например, Яном. В таком случае это узкая, едва протоптанная тропа. Но и по ней можно двигаться, было бы желание.
И с желанием у меня проблем нет. Прямо сейчас, после беседы с поляком, я страстно желал вернуться домой, хорошенько поесть и снова увидеть Фэйт. Когда она узнала, что меня выпустят из госпиталя сегодня, то пообещала приготовить что-нибудь вкусненькое к моему возвращению. Ключ от моей квартиры у нее давно имеется.
В конце концов, даже офицер Иностранного корпуса редко бывает дома, особенно в последнее время, но оставлять квартиру совсем без присмотра на несколько недель или месяц мне не хотелось. Поэтому ключ был дублирован у местного мастера неподалеку и торжественно передан Фэйт. Ну, может, и не очень торжественно, но передан он был точно. Так что сейчас, шагая по широкой улице в нескольких минутах от дома, мне было приятно осознавать, что я возвращаюсь не в пустую квартиру. Дом перестает быть просто зданием или комнатой и становится настоящим убежищем для души, теплым и родным, если тебя там кто-то ждет.
Вот наконец показался знакомый магазинчик с велосипедами, а старик, продающий фрукты, все так же развалился на стуле перед своим прилавком и изо всех сил старался не уснуть, пригретый жарким африканским солнцем. В такие моменты кажется, что никого в городе не касаются ни Иностранный корпус, ни столкновения с наемниками или искателями. Даже смерть в такой миг кажется чем-то далеким. Чем-то таким, что не случится с тобой или с отдыхающим на солнце стариком. А события прошедшей недели выглядят, как дурной сон.
Вот только обгоревшее тело и безжизненный взгляд Отелло напоминают о войне не хуже не до конца зажившей раны в боку. Эрик мог бы также сидеть в парке на территории Иностранного корпуса и нежиться на солнце. А его ребята могли бы патрулировать город или возвращаться домой к тем, кто их ждет. Но не судьба. C’est La Vie, такова жизнь.
Нашему же отряду повезло гораздо больше. Вася уже оправилась от раны благодаря стараниям Змея. Да и меня Матвей подлечил слегка по пути в госпиталь. И тело, не знающее магии, будет напоминать о сражении на опушке леса лишь шрамом со стороны ребер.
Интересно, кстати, смогли ли наши оперативники расколоть захваченного Игнатом чародея. Что-то мне подсказывает, что нападением на нас занимались бойцы статусом ниже, чем те, что обычно лезут в разрывы. Значит и полезной информации от таких получишь немного. Мне же и вовсе остается лишь гадать.
Я подошел к двери и полез в карман за магнитным ключом. Такие были у каждого жильца, и я уже давно повесил такой на брелок в дополнение к ключу от квартиры. Точнее, на два брелка, включая комплект Фэйт. Местный консьерж, называемый гордым словом охранник, кивнул мне из будки на входе в наш маленький комплекс, а я махнул ему рукой. Хоть я и редко бывал дома, он помнил не только меня, но и большинство жителей в лицо.
Закрыв дверь, я заметил, как из здания слева выходит супружеская пара с детьми лет десяти-одиннадцати на вид, которых отец вел за руку к машине на парковке. Его жена опаздывала и скорым шагом нагоняла мужа. Худая фигура, традиционная юбка красного цвета, белая блузка.
Мне вдруг стало интересно, знают ли эти дети об искателях. Или о том, что Кения — это пороховая бочка, а спящий гигант в лице России и Иностранного корпуса день за днем работают, чтобы она не взлетела на воздух. Или поедут ли они на фестиваль культуры в Момбаса, где культура их собственной страны делит российскую сцену с британским театром.
Под такие мысли я добрался до лестницы и начал подниматься. Небольшая разминка не повредит, особенно перед ужином. Все философские вопросы подождут, пока голодный офицер вновь не покинет дом завтра утром. А пока лучше настроиться на приятный вечер, чтобы не испортить его ни себе, ни другим. Кажется, я чувствую через дверь запах готовящейся еды.
Я открыл дверь и попал в знакомую прихожую. Она же гостиная. Рядом со входом стояла пара женских кроссовок, которую я, кажется, видел на рынке у Бенни. Видимо, откаты он делает не только приятелям, служащим в корпусе, но и сестре. Наверное, за то, что она его терпит.
Я улыбнулся этой мысли и громко сказал:
— Я дома!
С кухни, откуда доносился не только манящий запах специй, но и звон посуды, прозвучал мелодичный женский голос:
— Раздевайся, мой руки и проходи за стол, — сказала Фэйт, — скоро будем ужинать.
В нашей квартире не нужно кричать, чтобы благородный дворянин соблаговолил спуститься к обеду, поэтому радостный голос Фэйт я спокойно услышал и из гостиной. Она же прихожая. Привыкшему сначала к маленькой комнате в Нижней Москве, а потом к койке в казармах военной академии человеку не требуется много пространства. Ему требуются уют и забота. В сторону всего вышеперечисленного я и направился, предварительно заглянув в ванную и помыв руки.
Когда я вошел на кухню, Фэйт стояла у плиты и наблюдала за тем, как в глубокой сковородке тушатся овощи. Она выглядела настолько по-домашнему мило в спортивных штанах, растянутой белой футболке и фартуке с усатыми мордами котиков, что я не выдержал и обнял ее, максимально незаметно подкравшись сзади. Фэйт, может, и ожидала подобное от лучшего (ну или почти лучшего) разведчика Иностранного корпуса, но все равно вздрогнула, а затем улыбнулась, шутливо погрозив мне пальцем:
— Если ты будешь мешать мне готовить, то получится не приворотное зелье, а суп из лягушек.
— Во-первых, я и так приворожен без всяких там зелий, — сказал я, выпуская ее из своих рук и устраиваясь за столом у окна. — А во-вторых, в супе из лягушек не бывает кукурузы и бобов.