— Угу, — неопределенно буркнул парень.
Мы подошли к деревянной двери дома, в которую Гвала постучал кулаком, после чего поправил одежду и несмело вошел внутрь, пропуская нас за собой.
Первый этаж оказался просторным холлом, встретившим нас приятным теплом и запахом благовоний. Слева у стены находился небольшой диван, накрытый какой-то тканью с изображением… улиток? Ладно, чем бы дитя не тешилось. Но вот вместо ребятишек там восседали два крепких парня, одетых в похожем на То и Гвала стиле и расцветке. У стены напротив находился бильярдный стол, а на стене выше него висел широкоформатный экран, на данный момент выключенный.
Под ним расположен узкий столик с электроникой, часть которой была включена, судя по горящей подсветке. На стол с двух противоположных сторон облокотились еще двое местных. Они вместо пончо носили разгрузки и широкие, тканые узорчатые пояса, за которыми вполне можно было спрятать что-то не очень габаритное. У дальней же стены справа начиналась лестница, скрытая той самой стеной словно перегородкой, которая уходила на второй этаж.
Справа располагалась барная стойка бежевого цвета, за которой стоял пятый кениец, если не считать наших проводников. Его одежда отличалась от остальных и скорее напоминала европейскую: хлопковая футболка, штаны-карго и темная бейсболка. К тому же он носил солнцезащитные очки в помещении. Как по мне — это моветон, но я в чужой монастырь со своим углем не лезу.
В центре холла лежало несколько ковров бордового цвета с леопардовой окантовкой и геометрическими узорами. На коврах располагались миниатюрные деревянные столы, вокруг которых сидело еще два караванщика.
Первый одет в длинную струящуюся одежду песчаного цвета: рубаха c широкими рукавами, плотные штаны, сужающиеся к щиколоткам, и своеобразный свободный жилет сверху. Короткие жесткие волосы были не покрыты, а спокойный взгляд и кривой шрам, пересекающий его лицо от подбородка до правой скулы, выдавали в нем лидера караванщиков если не де факто, то уж по статусу точно.
Второй же носил просторную белую рубаху до колен без узоров, подпоясанную тонким шелковым поясом бирюзового цвета, ботинки-полуберцы оливкового цвета. Голова караванщика была завернута в синий тюрбан, часть ткани которого также окутывала его подбородок, покрытый густой седой бородой. Старик цепким взглядом рассматривал нас, не отводя глаз.
В общем-то все рассматривали нас с разной степенью заинтересованности, но озадачило не это, а тишина, вакуумом заключившая всех присутствующих в свои нежные объятия. Казалось, что искра Прометея сейчас смогла бы не только развеять сумерки богов, но и открыть загробные врата, и пробудить безобразного владыку царства мертвых. Но вначале было слово, и слово было…
— Да вы продолжайте, мы ненадолго, — мирно произнес Леший, указывая на Гвала, — нас ваш товарищ на кофе пригласил, а на улице так холодно, что мы не смогли отказать.
Взгляды всех, кроме старика, переместились с нас на человека со шрамом, который, улыбнувшись, сказал:
— Конечно, будьте гостями в нашем доме. Мы сами преодолели долгую дорогу и чтим путников, пусть даже нежданных и непредсказанных.
Одна фраза молниеносно разрядила атмосферу, и караванщики начали заниматься своими делами. Двое ребят у бильярдного стола взяли кии со стойки, достали треугольник и начали расставлять в него разноцветные шары. Бармен потянулся к полкам за собой, взял оттуда бокал и принялся протирать его тряпкой, возникшей в его руках из ниоткуда.
Дуо на диване достало карты с матовой обложкой из тумбочки за диваном, которую я изначально не заметил, и начали что-то негромко обсуждать. Лишь Гвала и То не могли найти себе место, застыв перед нами словно истуканы и, видимо, ожидая команды. Леший же вошел первым и стоял чуть впереди меня, но за спинами кенийцев. Он рубящим движением ладони отмахнулся от мошки у своей шеи и терпеливо произнес:
— Нам еще в столицу возвращаться, хорошо бы не в сумерках.
— Сейчас-сейчас, вы проходите, не стойте на пороге, — любезно пригласил нас внутрь караванщик в песочной одежде, — Гвала, То, можете идти. Поройтесь там в шкафу, я подарок оставил, тот, что из города привез. Можете чуть позже и гостей наших угостить. Ясно?
Ответом ему стало два голоса:
— Да, шеф, — ответил Гвала и взяв узорчатую шапку со стола, развернулся.
— Окей, шеф, — поддакнул То.
Наши провожатые молча протиснулись между нами и покинули холл. Я повернулся спиной к центру зала, пропуская их, и через мгновенье после того, как двое покинули здание, бесшумно защелкнул замок на двери.
Леший же в этот момент снова начал представляться:
— Старшина Лесников и старший капрал Святов.
— Тайво, лидер этого каравана, — ответил ему мужчина со шрамом и обратился к одному из своих людей на диване. — Абрафо, сходи наверх за кофе, а то у нас в баре только растворимый.
Африканец отдал карты своему компаньону и по указанию начальника неспешно пошел к лестнице, ведущей на второй этаж. Так как меня с Лешим садиться не пригласили, мы остались стоять перед двумя джентльменами, сидящими на ковре за столом.
— Откуда, говорите, направляетесь? — поинтересовался Тайво.
— Мы и не говорили, — сдержанно поправил его Игнат. — Забуксовали на грунтовке, грузовик никак сдвинуть не можем. Вот и направились в ближайший населенный пункт, хотели попросить буксир.
— Беда, но случается, — с горящими глазами произнес караванщик. — Не все пути были предначертаны в видимом мире. Нужно лишь совершать дела во благо, и тогда можно достичь единения. Наши мысли и воля взаимодействуют друг с другом, формируя судьбу. Понимаете?
— Не особо, — задумчиво ответил Леший, — Я осторожно отношусь к вере.
— Ничего страшного, — подметил с ухмылкой африканец. И обратился к своему подчиненному на диване: — Тафари, что-то Абра долго нет, глянь что к чему. Пусть под кроватью посмотрит, может банка туда закатилась.
Мужчина в ответ кивнул и быстрым шагом направился наверх. Бармен все также протирал стакан, даже не смотря в нашу сторону, а двое игроков в бильярд пытались попасть в лунку, что у них получалось с трудом. Кроме того, на столе по неясной для меня причине были только полосатые шары.
— Так вот, — продолжил главный караванщик, — мы все ходим по Земле словно по рынку, и если один не видит незримого, то не значит, что его нет. Вам сегодня было уготовано прийти сюда, даже если вы в это не верите. Жизнь не является неповторимой, нужно лишь осознать энергию и накопленную мудрость, и начать работать с ней, словно с пластилином, формирующем реальность. Каждая новая прогулка по рынку не столько приносит свежий опыт, сколько накапливает и дополняет старый. Интересно?
— А в зримом мире вы откуда едете? — поинтересовался я.
— Важно не то, откуда мы едем, а то, что встречается нам на пути, — поправил меня мужчина. — Иногда достойным можно обратиться к духу, получить ответы или попросить. Но те, кто не слышат — не обречены. Всегда можно прокладывать свой путь словно верблюды по пескам, достигнуть невозможного и возродить заветы предков.
Старик в белом, приютившийся рядом с Тайво, едва слышно произнес что-то губами, и я смог разобрать лишь "…ал. деть, клоун".
— На фестиваль что ли направляетесь, в Момбаса? — беззаботно уточнил я. — Так бы сразу и сказали.
— Ха, ну тогда и на фестиваль заедем, — улыбнулся лицо со шрамом. — Такое событие, его никак нельзя пропускать.
— Вот, то-то вижу, у вас всех такие необычные одеяния, — с интересом в голосе ответил я, — будете номер какой показывать? Там, говорят, много артистов и людей культуры будет со всех концов Африки.
— Да, можем и номер показать, — согласился Тайво.
— Фейерверки какие-нибудь? — начал вызнавать Леший — Они редко бывают.
— Нет, что вы, — разуверил нас караванщик. — Мы таким не занимаемся. Много шума и слишком ярко. Можем показать… ну, скажем, номер с исчезновением, или распилить кого-нибудь в ящике. В караване таких трюкачей много.