К тому же, пистолет и без того являлся частью подобного облачения: солдат никогда не должен находиться без оружия, даже в городе. Что примечательно, частью формы являлся легкий бронежилет. Поэтому совсем без защиты мы не оставались никогда. Зато никого не провоцировали видом боевой выкладки.
— Стоп, — скомандовал я, когда мы дошли до края площади на северо-востоке.
Мы остановились, и я начал мысленный отсчет до начала следующего монотонного цикла. Однако всю монотонность прервали несколько знакомых фигур, которые я заметил на небольшом отдалении от себя. Трое мужчин, как на подбор одетых в рваные потертые джинсы и поношенные кожаные куртки. Учитывая вполне теплую погоду, подобная приверженность определенному стилю всех трех человек могла бы вызвать вопросы, но несколько особенностей их внешнего вида все вопросы снимали: бандана, борода и по-прежнему смурное лицо. Байкеры.
Старый Кобэ, (глубокие морщины на его лице, казалось, никогда не разглаживаются), держал в руках бумажный пакет, из которого торчало только горлышко бутылки. Не стоило труда догадаться, что байкер прикладывался к бутылке отнюдь не лимонада, но, учитывая сложившееся столпотворение, вряд ли кто-то из полицейских станет придираться к старику из-за подобной мелочи. Да и формальности опытный мотоциклист соблюдает, арестовывать его не за что.
Оби, в своей бессменной черной бандане с черепами, о чем-то увлеченно переговаривался с Кобэ, активно жестикулируя, но тот лишь изредка пожимал плечами и делал небольшие глотки горячительного. Во время очередного жеста самокрутка в руке байкера в бандане описала замысловатый пируэт перед хмурым лицом товарища, однако тот лишь слегка поморщился, не обращая внимания на дым.
Оба мотоциклиста стояли лицом ко мне, но не обращали на нас с Васей никакого внимания. На площади было слишком многолюдно, чтобы двое солдат Иностранного корпуса выделялись. А вот Барка, третий байкер, стоял ко мне спиной, и я не мог видеть выражение его лица. Зато даже отсюда можно заметить края его окладистой черной бороды. Интересные персонажи, ничего не скажешь. У каждого из этой троицы прямо-таки свой товарный знак.
— Время, — закончился отсчет в моей голове, который никак не мешал рассматривать людей вокруг на предмет возможной угрозы, — Начинаем движение.
Ехидна слегка кивнула, и мы вновь тронулись с места. Протокол есть протокол. Чтобы создать хотя бы видимость контроля за демонстрацией, без движения мы были всего три-четыре минуты. По-настоящему надзирать за каждым из тысячи протестующих попросту невозможно.
Я продолжал рассматривать людей, отмеряя полтора-два десятка шагов до следующей остановки. Но в этот момент, словно в подтверждение моих предыдущих мыслей, я заметил короткое синее свечение боковым зрением. Повернув голову, мой взгляд упал на худую фигуру невысокого парня, одетого в синие джинсы и черную толстовку.
Его лицо скрывал капюшон, но подозрительным было не это. Он просто стоял без движения, опустив руки по швам. Люди вокруг говорили и слушали, сердились и улыбались, останавливались и двигались. Какой бы однородной не была толпа, она не оставляла никого расслабленным, безэмоциональным. Равнодушным.
Еще и странное свечение то ли синего, то ли голубого цвета. Я переводил взгляд на людей вокруг парня, стараясь не выпускать того из поля зрения… мне же не могла просто померещиться магия в лучах заходящего африканского солнца?
— Командир, у меня подозреваемый, — сказал я в рацию, предварительно переключившись на другую частоту, чтобы полиция галопом не понеслась ловить юркого паренька, который легко скроется в толпе или прилегающих переулках, — Разрешаешь преследовать?
Глава 30
Повисла тишина. Не дожидаясь ответа от медлившего Лешего, я повернул налево, направляясь вглубь площади по дуге. В это время краем глаза заметил, что Василиса остановилась и ожидала ответа Игната.
— Разрешаю, — сдержанно ответил командир, когда я успел отойти от Ехидны на добрые пять-шесть метров. — Какие приметы?
— Темно-синие джинсы, черная кофта с капюшоном, — начал перечислять я, значительно понизив голос, — рост в районе ста семидесяти сантиметров, телосложение худое. Возможно, маг.
— Твою мать… — донеслась до меня тихая ругань Василисы по рации, — подожди пять-десять секунд, я тебя догоню.
— Ответ отрицательный, — отреагировал я, вновь попытавшись найти глазами фигуру парня в толпе.
Но его там уже не было. Черт! Я же на секунду отвлекся… вот девушка в светлой блузке и юбке ниже колен, рядом с ней мужчина в серой футболке, беседующий с двумя подростками… он же был прямо тут!
Я продолжил двигаться на то место, где последний раз видел потенциального мага. В основном на меня не обращали внимание, но проходя совсем рядом с кем-то из протестующих помоложе, я отчетливо слышал ругань сквозь зубы и холодные взгляды на своей спине. Хорошо, что пока никто из них не лез ко мне с разговорами или кулаками. Надеюсь, так будет и впредь.
— Разрешите, пожалуйста, — обратился я к мужчине в сером, протискиваясь сквозь густую людскую массу и пытаясь разглядеть черную кошку в черной комнате. Он что, испарился, что ли?
Когда я был готов начать нервничать и слепо шарить в толпе в поисках беглеца, мягкий синий свет вновь указал мне путь: самый центр площади, откуда разные люди по очереди говорили о своих проблемах, а протестующие вторили им громкими лозунгами. Сейчас на сооруженном наспех из нескольких коробок пьедестале стояла высокая женщина средних лет, слова которой я не мог расслышать за шумом толпы. Придется лезть в самое сердце протеста.
— Свят, остановись, — оповестила меня Ехидна, когда я начал протискиваться в сторону неподвижного паренька в темной толстовке, — нам не положено лезть в центр демонстрации.
— Акул бояться — в море не ходить, — пробормотал я сквозь зубы, продолжая движение. В этот прекрасный день именно Вася решила напомнить мне о правилах. Чудеса, да и только.
В центре площади было не протолкнуться. Паренек стоял почти у самой импровизированной сцены, все так же расслабленно и без движения. Я же начал получать легкие тычки в ребра и плечи, и не отпускал правую руку с застегнутой кобуры со служебным пистолетом. Расстояние между мной и беглецом сокращалось, но оно сокращалось еще и с говорившей с толпой женщиной, чьи слова я наконец смог разобрать.
— … Они забрали наши земли, — уверенный голос женщины заполнял все пространство вокруг нее, медленно и тягуче оседая на камнях площади перед собором Святого семейства, — земли наших предков. И отправили их умирать в пустыне. Но они не погибли. Они помогли друг другу. Они умирали от голода, жажды и болезней, но дали жизнь своим детям. Даже тем, кто не был им родным. Потому что в них текла родная кровь, которую…
Странно, но чем ближе к центру я подходил, проталкиваясь через окружавших меня плотным кольцом людей, тем тише вокруг становилось. Кажется, что гомон и гогот доносился откуда-то из-за спины. А здесь, в сердце протеста, люди слушали друг друга. Не просто в тишине. В напряжении.
— … Затем наступило новое время, — ее негромкий глубокий голос пробирал до костей, словно приглушенный гром, — но ни одна церемония не изменила порядка вещей. Нас выгнали с земли, которая усилиями наших предков стала благостной и гостеприимной. И поселили там, где сотни лет не ступала нога человека. Там, где…
Единственной выбивающейся из обстановки фигурой являлся маг в синих джинсах и темной толстовке. Он продолжал стоять неподвижно, словно собравшиеся вокруг люди не заботили его вовсе. Мне оставалось пройти каких-то десять-пятнадцать метров до края пьедестала, на котором стояла вещающая женщина. Ну же, совсем чуть-чуть!
… И кто поможет вам? Кто служит вашим интересам? — Те, кто не слышат ваших просьб? Подними свой взор и узри истину!
Я невольно оторвал взгляд и увидел, как женщина указывает пальцем на меня.
А вот лица окружавших меня людей изменились. Еще секунду назад они были напряженными, но не враждебными. Сейчас же многие из слушающих проповедь, а по-иному назвать такое выступление было сложно, заметили солдата Иностранного корпуса в своих рядах, и обратили на него негодующие взоры. Мне стало тяжелее продвигаться вперед, а чьи-то крепкие руки ощутимо толкнули меня в спину, отчего я чуть не свалился на землю, с трудом сохраняя равновесие.