— У нас есть новости, — сообщил Гейб. — Наша любимица Киин приняла решение относительно своего будущего.
Я выдавила слова в спешке, чтобы не потерять самообладание.
— Настоящим я отрекаюсь от престола. Отказываюсь от положения в линии наследования.
Я позволила своему взгляду найти Джеффа, чьи глаза загорелись.
— Ради любви.
Вокруг меня поднялся шум. Я, должно быть, ожидала гнева или разочарования, потому что их поздравления меня совершенно ошарашили.
Бен подхватил меня, раскручивая по комнате.
— Мы ждали этого, сестренка.
Я посмотрела на Эли, нашла его гневный взгляд. Как на оборотня, следующего в очереди, мое решение повлияло на него больше всего. Но если я посильнее поднажму, он, конечно, не будет так выглядеть.
Когда Бен отпустил меня, я подошла к нему.
— Я должна была сначала поговорить с тобой... — начала я, но он покачал головой и положил руку мне на плечо.
— Ты имеешь право на собственную жизнь, Фэл. Ты не должна спрашивать у меня разрешения на это. Или у любой другой скотины в этом помещении.
— Ты уверен?
— Несомненно, — ответил он, и впервые я увидела в его глазах тот же золотой водоворот знаний, который часто видела у Габриэля.
Он может и не претендовать никогда на Стаю, но если так случится, он будет подготовлен.
Эли обнял меня, поцеловал в макушку.
— Мне кажется, тебя кое-кто ждет.
Он выпустил меня, и я посмотрела в направлении его взгляда.
Джефф стоял в стороне от остальных, его глаза светились любовью, лицо излучало счастье. Я не думаю, что когда-либо видела его таким счастливым.
Он расплылся в улыбке и протянул руку.
Я пошла к нему, кусая губу, чтобы сдержать улыбку, что выглядело так, как будто мое лицо готово лопнуть. Но он был нетерпелив. Он вышел вперед, встретил меня на середине, и обхватил мое лицо руками.
— Я люблю тебя, Фэллон Киин. Я влюбился в тебя в тот момент, когда увидел. И я буду любить тебя каждый день и каждую ночь своей оставшейся жизни.
У меня навернулись слезы.
— Я тоже тебя люблю.
При моей ободряющей и аплодирующей семье, Джефф Кристофер поцеловал меня.
И впервые, все было так, как должно было быть.
Он заставил меня ждать в гостиной, и я стояла перед гигантским аквариумом, который стоял напротив венецианского окна, наблюдая как рыба-клоун мечется в воде туда-сюда.
Когда дверь спальни открылась, я оглянулась. Джефф стоял в дверях в паре шелковых боксеров. Я видела его голым только когда мы обращались, но это означало, что я не полностью уделила внимание его наготе.
Джефф, возможно, был худащавым, но он был хорошо сложен. У него было тело стойкого атлета, каждый дюйм и участок отделан мускулами.
— Мои глаза здесь, Фэллон.
Я приняла замечание, посмотрела вверх с ухмылкой, и обнаружила, что он улыбается мне в ответ.
Он протянул руку и поманил меня вперед. И я последовала за ним. В дверях, он нежно поцеловал меня, затем махнул рукой в сторону комнаты.
— Мадам, ваша резиденция.
Кровать была покрыта лепестками роз, а бутылка шампанского охлаждалась в ведерке из чистого серебра. Хриплый голос женщины тихо напевал на заднем плане.
— Это... впечатляюще, — вымолвила я.
— Просто подожди.
Он выключил свет, и два десятка свечей ожили по всей комнате, которая теперь мягко светилась.
— Магия? — поинтересовалась я.
Он ухмыльнулся.
— Светодиоды. Я подключил их к цепи... — начал он, но отмахнулся от этих мыслей. — Это не имеет значения. Важно то, что мы здесь. И я хотел, чтобы это было романтично. Только для нас.
Я кивнула, но интимность в его глазах вдруг заставила меня чувствовать себя стеснительной.
Он взял мою руку. Сжал ее.
— С тобой все в порядке?
— Все хорошо, — ответила я, и отвела взгляд, чтобы избежать интимности в его глазах. Но он повернул мой подбородок назад, чтобы снова встретиться взглядом.
— Честность между нами, — сказал он. — Только я и ты. Хорошо?
Я посмотрела на него, вспомнила, что уже доверилась ему, и кивнула.
— Просто нервничаю. Это я и ты — и мы... ну, ты знаешь.
Он улыбнулся.
— Знаю. Но это я и ты. И у нас нет расписания.
Он подвел меня к кровати и потянул пояс халата, который одолжил мне. Он упал на пол, открывая длинный черный пеньюар[14], который я надела под него, гладкая ловушка косонарезанного шелка.
— Ты выглядишь... просто потрясающе.
Обожание в его глазах не оставляло сомнений в его искренности.
— Спасибо. Ты сам выглядишь довольно восхитительно.
Он обнял меня, привлек к длинной линии своего тела, и поцеловал. И на сей раз, не было никакой сдержанности, никакого страха, никакой осторожности. Его поцелуй был собственническим — и также победным.
Мы упали на кровать, Джефф извинился, когда запутался в шелке, который упал к моим лодыжкам. Он перевернул меня на себя, вытащил лепесток розы из моих волос, затем притянул мой рот к своему и снова поцеловал.
Его губы были настолько мягкими, поцелуй таким нежным. Но почему-то чего-то не хватало.
Он отстранился, отодвинул волосы с моего лица.
— Ты в порядке?
Я положила руки по обе стороны его головы.
— Честно говоря, я все еще чувствую себя немного неловко.
Он прищурился, потер висок.
— Я вроде понимаю, что ты имеешь в виду.
Он сел, оглядел комнату.
— Я думаю, наверное, это не мы. Я имею в виду, не пойми меня не правильно — я люблю романтику так же, как и любой парень.
Он взял горстку лепестков роз, и позволил им скользить, как вода из его рук.
— Я просто не уверен, что это наш тип романтики.
Я оглядела картину, которую он подготовил. Все это было идеально, и прямо как из сборника романтических пьес. Но, наверное, не из нашего специфического сборника пьес.
— Я думаю, ты прав. Что мы делаем?
Он посмотрел на меня.
— Как думаешь, ты сможешь жанглировать?
Как выяснилось, я могла жанглировать. С небольшими инструкциями.
Он остался в боксерах, но я сменила пеньюар на очередную футболку "Квеста Джейкоба" для урока, и мы снова оказались в гостиной, где у нас было много места для маневров.
Джефф был просто чудом. Увидев его в полном игровом небытие, я не сомневалась, что у него была потрясающая зрительно-моторная координация. Но наблюдать, как он подкидывает подушки в воздухе ритмичными и плавными дугами было в самом деле поразительно.
Он научил меня подбрасывать одну, затем две, и я была настроена очень оптимистично. Но подбрасывая подушки, он потянулся к ящику с синкопой[15], как будто ничего не происходило.
Я улыбнулась куче подушек на полу.
— Я могу это сделать.
— Можешь, — заверил он меня, становясь сзади, руки на моей талии, чтобы убедиться, что я стояла правильно и правильно держала локти.
Подушки падали на пол снова... снова... и снова.
А потом, каким-то чудом тяжести и инерции, у меня получилось. Подушки двигались, как конкурирующие волны, скользя друг за другом — и каким-то образом приземлялись в руку, тогда как я снова подбрасывала их в воздух.
— У меня получилось, — сказала я сквозь зубы, боясь пошевелиться. — Я думаю, у меня получилось.
— У тебя получилось, — подтвердил он позади меня, его восхищенный гул магии коснулся моей спины.
А потом... я потеряла контроль.
Одна подушка неуклюже отскочила от моей руки, и, когда я потянулась за ней, неправильно подбросила другую. Она с бульканьем плюхнулась в аквариум, рыба начала метаться по углам, как боксеры после гонга.
Джефф взметнул обе руки в воздух.
— Гол! — выкрикнул он, словно я только что сделала победный бросок на Супер Боуле[16].
Я залилась смехом... и не смогла остановиться. Я смеялась до тех пор, пока слезы не потекли из уголков моих глаз, пока не оказалась на коленях на ковре, пока мой живот не разболелся от этого.
14
Пеньюа́р или пенюа́р (фр. Peignoir) — разновидность домашней женской одежды, изготовленной обычно из кружева и шёлка, аналог женского халата.
15
Синкопа — смещение ритмической опоры в музыке с сильной доли такта на слабую, то есть несовпадение ритмического акцента с метрическим.
16
Супер Боул (англ. Super Bowl) — в американском футболе название финальной игры за звание чемпиона Национальной футбольной лиги (НФЛ) Соединенных Штатов Америки. Игра и сопутствующее ей празднование на протяжении многих лет Super Bowl Sunday (воскресенье Супер Боула) де-факто стали национальным праздником в США.