— А кто тебя гнал? — с усмешкой спросил его Лён. Он зажёг на кончиках пальцев огоньки — номер, который уже становился ему привычным — и отправился посмотреть, что за место для ночлега выбрал им ханский внук.
Место как место: сухо, сплошной покров иголок. И муравейник.
Пошли они дальше, оглядывая при лёгком пламени обочину дороги. Да только и дороги уже никакой не видно, а вокруг сплошные буреломы.
— Куда это нас шайтан завёл? — забеспокоился Кирбит. — Посвети-ка огоньком.
— А вон там тоже огонёк горит. — заметил Долбер. За деревьями в самом деле светил неярко, но ровно огонь. Мягкий зеленоватый свет струился сквозь листву подлеска.
Оказалось, что это совсем недалеко. После непродолжительных поисков путники снова выбрались на хоженую дорогу. На краю её сидел на высоком пне человек. Он был одет, как небедный путник и держал в руках резной посох. Светился же небольшой костерок, разложенный у самых ног незнакомца. Тот же словно заснул, опустив голову в широкой шляпе.
— Ты спишь, что ли, добрый человек? — спросил Долбер.
От человеческого голоса тот пришёл в движение, слегка выпрямился, и глазам открылось лицо — ни молодое и ни старое, а как будто то и другое вместе. Борода кудрявая, а волосы пышные.
— И кто ко мне пожаловал? — спросил незнакомец. Он оглядел весёлыми глазами троих путников, и остановился на Долбере.
— Чего хочешь, человек? — спросил он.
— Мы заблудились. — ответил Лён.
Человек искоса глянул на него и снова обратился к Долберу — понравился тот ему.
— Нет, мы ищем, где переночевать. — заявил Кирбит и получил в ответ недовольный взгляд.
— Переночевать они ищут. — недовольно заявил незнакомец. — А я вот на пне ночую и не жалуюсь.
— Прости добрый человек, мне совет нужен. — неожиданно сказал Долбер. — У царя дочь украли из дворца. Унесло её чёрное облако. И я хочу сыскать царевну.
Кирбит ткнул Лёна в бок локтём: ну, что я говорил?
— Знаю я, о чём ты говоришь. — кивнул человек своей большой шляпой. — Ох, царь — лихая голова, ни за что, ни про что дитя своего лишился. Ладно, путники, ночь недолга, до утра рукой подать. Куда вам спешить — садитесь, разговорами потешимся.
Долбер тут же уселся у пенька, на котором сидел странный человек, а остальным уж поневоле пришлось располагаться тут же и слушать сказку — идти-то всё равно ночью никуда нельзя.
— Вот и хорошо. — одобрил тот. — А то некоторые спешат, несутся вскачь — думают, от этого быстрее дело сделается.
И рассказал им человек такую историю.
Великое множество тайн хранит земля, и воздух, и вода. Огонь есть тоже тайна, где бы ни жил он — в очаге ли дома, в глубоких ли подземных обиталищах, в небесных ли чертогах. Со всякой стихией связаны свои особенные духи. Живущие в водах речных, в волнах морских — есть духи вод. Иной раз море бьёт, штормит, рокочет — то разыгрались, разгулялись духи вод. Река когда выходит по весне из берегов — то духи северных истоков встречаются с духами речного устья. Гуляет свадьба, шумит, грохочет ледоходом.
Народ воздуха: грозный северный ветер — владыка холодных снежных стран, восточный — молодой князь, встречающий зарю, западный — владыка океана, а южный — страстный и горячий повелитель степи. Невидимые тонкие надземные воздушные потоки — молодые ветры, испарения земли — воздушные девы, пляшущие в свете луны и звёзд, и танцующие жарким днём над истомлённою землёй.
Есть каменные духи — молчаливые и суровые жители гор, у каждого камня есть свой хозяин. Но самые таинственные — духи огня. Они приходят к людям, когда те топят свой очаг — это дети огня, играющие с человеком. Иной раз, разыгравшись, могут избу попалить. Воины-огни летят бешеной конницей, когда случается в степи пожар. Они приходят и уходят — их дом огненный океан, в котором плавают их огненные острова и ждут их огненные девы.
Четыре стихии — четыре народа, которые живут вокруг нас и рядом с нами. Немногим глазам они являются, с немногими будут говорить, но те, кто видел их, либо встретили великое несчастье, либо обрели великий дар.
Так было и с царём Лазарем, который повстречал Каменную Деву.
Заехал как-то царь, заблудившись на охоте, в каменный лес. Есть места, где нечто странное является глазам, как будто земля чего-то намудрила и воздвигла из чрева своего диковинное диво. Вот такое место и попалось Лазарю: в каменном распадке стоят высокие столбы, изглоданные временем — как будто лес окаменевший. В таких местах опасно бывать людям — не ровен час помрачится разум, а то и вовсе сгинет путник, забредший в каменную чащу.
Заблудился царь, а время к ночи. Помыкался туда-сюда, да и решил до утра переночевать в распадке. Да только спать не может — страшно. Смотрит он: сидят на каменных столбах чёрные вороны — не каркают, не шевелятся. Взошла луна, и забродили меж камнями тени — страшно. Тиха ночь — ни звука, а кажется ему, что кто-то рядом шепчет. Оглянется — как будто никого, а подождёт немного — снова чей-то шёпот. А тут ещё пошёл туман — лёгкая ночная дымка.
Лежит царь, глаз не сомкнёт, утра дожидается. И вот смотрит: в лунном свете преображаются столбы. И не столбы это, а каменные люди — открываются у них глаза, смотрят вкруг себя, а с каменных губ стекает странная песня, как будто грохочет дальний камнепад, или сыплются пески. И уже не страшно царю, а удивительно — никогда он такого не встречал, хотя и слышал про чудеса окрестных гор. Как будто замерло в нём дыхание, утратил он способность двигаться и говорить — весь ушёл во взгляд. И видит, как двинулись со своих мест столбы и поплыли в ночной дымке, как будто завели свой танец. Не поймёт он — спит ли, бодрствует ли. И вот остановился против Лазаря один столб и как будто смотрит на него — два огонька светят, как будто два глаза золотых. И как будто манит — зовёт к себе, чего-то обещает. Не понимает царь ни слова, но поднялся и пошёл.
Ступил шаг, второй — и изменилось всё вокруг него. Уже не тёмный распадок, а светлые хоромы. Уже не каменные столбы, а прекрасные девы идут хороводом. А та, что позвала его, рядом и за руку держит Лазаря. Он глянул, и сердце ухнуло в груди — так хороша она, как не бывает человек прекрасен. Лицо, как выточено из нежно-розового кварца — так и светится, глаза мерцают. А волосы золотым потоком спадают с плеч. На руках — драгоценные браслеты, всё платье словно соткано из серебра и самоцветов. Протянула она руку к Лазарю, а пальцы теплы по-человечески и каменно тверды, но прикосновение их было дивно сладостно.
Не помнил он, как долго танцевал он с ней под чудную музыку, не сохранила его память всего того, что было в этом каменном дворце — казалось лишь ему, что вечность он провёл с каменной девой и любил её так, как не любил свою жену. Но вот настало утро, и проснулся он всё в том же каменном распадке с кольцом на пальце.
Вернулся он домой, сам не свой. А был у Лазаря сын от молодой жены. Два года было царевичу в то время. И как почуяла жена, что увлёкся царь другой — словно кошка чёрная пробежала между ними. Прошёл так год, и вот приносит некий всадник в царский дворец богато украшенную корзинку, а в корзинке — малое дитя красоты необыкновенной.
Царица поняла, что донимало целый год её супруга — вот и плод той тайной страсти. Взяла она царевича и ушла прочь, и не нашли потом и следа за ней — как сгинула. Только унесла она с собой подарок Каменной Девы — перстень.
Погоревал царь о пропаже наследника, да утешился дочерью — девочка лежала в той корзинке. Он догадался, что младенец родился от ночи встречи с Каменной Девой. Была царевна юная дивно хороша — как мать её, только нравом неласкова и нелюдима. Как будто заговорили дитя. Жалел о сыне царь, который бесследно пропал вместе с его молодой женой. Каменная красавица была очень хороша, да жить-то лучше с живым человеком. Да делать нечего — надо искать царевне жениха. Вот тут-то и началась беда.
Кого он ни сосватает царевне — не соглашается она: все плохи ей. Сколько прибывало добрых женихов — всех отвергла своенравная царевна. Как глянет — так сразу и прогонит. Рассорился царь со всеми соседними царями, и стал искать жениха среди родовитой знати. Потом стал звать любого, кто просто богат. Многие польщались на красоту царской дочери, да только никого она так и не избрала. И вот стал царь собирать на пир кого придётся — авось да кто-нибудь придётся ко двору. Вот и вы, путники, на тех смотринах побывали. Да, видно, нашёлся лихой жених — унёс царевну, не спросясь.