Однако кое-что мы найдем как нечто общее из того, что люди еще сохранили в то послеатлантическое время: это отзвук той много далее простиравшейся силы памяти, нежели это имело место в атлантическое время. Тогда память была развита совершенно иначе, чем сегодня. Люди могли вспоминать себя вплоть до жизни далеких предков. Они знали о том, что проделал такой предок за столетия до того, они знали это, как сегодня старик знает о том, что он пережил в юности. Такие воспоминания о предках вызвали то, что можно назвать религией предков, культом предков. Культ предков, почитание предков в действительности является первой религией. Память известным образом сохранялась живой. Эта живость памяти была так велика, что в действительности для отдельного человека, даже если он не мог подняться до йоги, все же могло наступить спиритуальное состояние, когда ему во сне или в особых психических состояниях являлся общий предок народа.
Это не было просто сагой, мифом, что древний род имел живым как общего предка, но это было нечто, что время от времени являлось человеку, что являлось в психическом сознании, что сопровождало народ. Отдельные народности, которые устремлялись через Европу, имели разнообразнейшие переживания. Однако одно переживание оставалось для многих всегда активным и живым. И они рассказывали это тем, кто имел доверие к этому, кто верил в это: это было явление родоначальника, положившего начало рода, который из области духа был их советником, стоял с ними в отношении. Он приходил в особенно важные моменты, был в сомнительных случаях. Культ предков был нечто, что благодаря физическим особенностям предков оставалось живым. Все больше и больше преобразовывался этот культ предков в религиозную систему, которая хотя и была выработана известными посвященными, однако была приемлема и для многих непосвященных. В различных областях проявилась такая религиозная система, например, в древнем индийском брахманизме. Последние отзвуки этого находим мы в философии Веданты, однако также и в древнейших философских системах находим мы последние отзвуки этого древнего пантеизма. Это был своего рода эзотерический пантеизм, как мы имеем его в древнем брахманизме. Он проявляется в собственной системе египтян, также у евреев. В действительности мы можем представить себе, что эта религиозная система возникла из-за того, что постепенно выработалась всеобъемлющая идея божественной сущности, которая все проникала и пронизывала. Родоначальник вырос вместе с духовными основами бытия, он стал своего рода духовной прасилой.
Затем в том, что мы можем назвать антропоморфизмом, мы имеем специальные образования эзотерического пантеизма. Он представляет себе различных богов в человекоподобных образах. Сюда принадлежит, например, греческая религиозная система. Но совершенно ошибочно представляют, если думают, что позади отдельных богов для образованного грека не вершил собственно духовный мир. Когда мы говорим об Ангелах, Архангелах и т. д., вообще о различных духовных сущностях, которые стоят над человеком, как мы это делали в учении о космической эволюции, то мы говорим совершенно схожим образом, как это происходило тогда, когда говорили о Зевсе, Афине и т. д., в сравнении к единому мировому духу. В основе этой системы лежит единая мировая мысль. Пантеизм является духовной подосновой вещи; тогда боги наделяются человеческим обликом.
Если мы спрашиваем себя: с чем это связано, что еще во многом более абстрактный эзотерический пантеизм перешел в многообразие греческого мира богов? — мы должны в этом познать глубокую потребность человечества вообще, глубокий принцип в развитии человечества. Если мы рассматриваем переход от египетского к греческому, то мы лучше всего видим проявления этого принципа. Во всем представлении догреческого времени лежит нечто особенно мощное, символическое. Египетские пирамиды и сфинксы великолепны, мощное творение человеческого духа, которые в несколько абстрактной форме указывают на духовную первопричину, которую еще не отваживаются выразить. Как доказал греческий дух способность выразить духовное в образной форме! В этом лежит неслыханный прогресс, который можно видеть во всем. Наиболее полно найдете вы выраженным этот переход, если вы в духе проследите переход от восточного к греческому искусству строительства, если мы ухватим архитектоническую мысль в ее чистоте. Архитектоническая мысль приходит к своему наилучшему выражению на протяжении всего развития человечества в греческой архитектуре. Нигде не найдем мы такого безостаточного излияния мысли во внешнюю форму, как в греческой архитектуре. Мы видим, как все введено в пространство, как это соответствует великим космическим законам.