Кто рассматривает историю духовно, тот должен будет признать в раннем Средневековье в высшей степени важный момент. В прежнее время человек, хотя бы только внешне, был включен в какую-либо группу. В гораздо большей степени, чем это может представить себе современный человек, в начале Средневековья человек получал признание и значение также и в смысле своей рабочей силы от своих родственных и других связей. Являлось, так сказать, совершенно естественным, что сын занимался тем же, чем и отец. Затем пришло время великих изобретений и открытий. Мир предъявлял все больше требований к личной деятельности человека, и этот последний все больше отрывался от прежних связей. Выражение этого мы видим в течение всего Средневековья в образовании известного типа городов, который прошел по всей Европе. Мы можем теперь еще отличить города, которые были образованы по этому типу, от тех, которые развивались на других основаниях.
В середине Средневековья произошел дальнейший переход от групповой души к индивидуальной душе. Если мы посмотрим в будущее, то мы должны сказать: все больше и больше эмансипируется человек от всякой групповой душевности, все больше и больше он обособляется. Если бы вы могли оглянуться на более ранние фазы развития человечества, то увидели бы, что те культуры были, так сказать, монолитны, например, египетская и римская. Теперь такие монолитные культуры имеются в весьма слабой степени. Человечество спустилось теперь до той точки, где не только нравы и обычаи, но даже мнения и верования стали индивидуальными. Среди нас есть уже люди, которые высший идеал видят в том, чтобы каждый человек имел свою религию. Иному преподносится идея, что когда-нибудь должно наступить время, когда сможет существовать столько же религий и истин, сколько людей.
Человечество не пойдет этим путем развития. Оно пошло бы этим путем, если бы последовало тому импульсу, который исходит от материализма. Это привело бы к дисгармонии, к раздроблению человечества на отдельных индивидов. Но оно не пойдет этим путем только в том случае, если люди примут такое духовное течение, как духовная наука. Ибо что тогда наступит? Выступит та великая истина, великий закон, что индивидуальные истины, находимые более внутренним способом, являются в то же время наиболее общеприменимыми.
Я уже однажды указывал: в настоящее время всеобщее согласие имеется только в отношении материалистических истин; ибо они суть наиобщие. Но никто не может сказать, что он находит математические истины путем внешнего опыта. Они все находятся путем внутреннего понимания. Когда хотят показать, что три угла треугольника составляют вместе 180°, то это делают таким образом, что проводят через вершину линию параллельно к линии основания и располагают три угла веерообразно; тогда угол а = d, b = е, с равен сам себе; таким образом, три угла равны развернутому, равны 180°. Кто один раз понял это, тот знает, что так должно быть всегда; точно также, один раз поняв, он знает, что трижды три есть всегда девять; я не думаю, чтобы кто-нибудь захотел искать это путем индукции.
Эти наиболее общие истины, арифметические, геометрические, были найдены внутренним путем, и все же люди о них не спорят. Относительно них господствует абсолютное согласие, ибо человек теперь достиг возможности понимать эти вещи. Согласие отсутствует лишь до тех пор, пока чистая истина затемняется страстями, симпатиями и антипатиями. Придет время, хотя оно отстоит от нас еще очень далеко, когда человечество будет все более и более охвачено познанием мира внутренних истин. Тогда водворится согласие, несмотря на всю индивидуализацию, несмотря на то, что каждый будет находить истину в самом себе. Если бы в настоящее время математические истины не были так очевидны, то, конечно, страсти затрудняли бы путь к их признанию. Если бы это зависело от жадности, то, разумеется, иная хозяйка голосовала бы за то, что дважды два пять, а не четыре. Но эти вещи настолько ясны и понятны, что не могут быть поколеблены симпатиями и антипатиями. Все большие области будут охватываться такого рода истинами, и все больше согласия войдет в человечество через такое понимание истины. Человек произошел из групповой душевности, и постепенно все больше эмансипировался от нее. Если вместо отдельных душ мы будем рассматривать группы, то получим единства семейные, племенные, народные и, наконец, расовые. Расе соответствует групповая душа. Все эти групповые связи древнего человечества таковы, что человек из них вырастает и чем дальше мы продвигаемся вперед, тем больше понятие расы теряет свое значение.