Филиппов Виктор Васильевич
Воздухоплаватели
Филиппов Виктор Васильевич
Воздухоплаватели
{1}Так помечены ссылки на примечания. Примечания в конце текста
Аннотация издательства: Эта книга о мужестве и доблести воинов-воздухоплавателей одного из дивизионов аэростатов артиллерийского наблюдения. Написанные в живой форме, проникнутые любовью к редкой военной профессии, воспоминания В. В. Филиппова посвящены боевой работе воздухоплавателей в небе осажденного Ленинграда, на других фронтах Великой Отечественной войны.
Содержание
Время строить и время защищать
Воздушные рабочие войны
Прорыв
Ладожское озеро
Разгром врага у Ленинграда
На Карельском перешейке
Вперед, на запад!
Последняя дислокация
Примечания
Время строить и время защищать
Первое знакомство с воздухоплаванием. Работа в группе К. В. Русакова. Встречи с А. И. Микояном. Начало войны. Неудачная боевая операция. Госпиталь в блокадном Ленинграде.
Северная окраина Ленинграда. Поклонная гора. Название мало чем соответствовало тому невзрачному пейзажу, который являл моим глазам ровную местность, где ютились в рядок шесть неказистых сараев с темными от дождей и времени бревенчатыми стенами. Открытые всем ветрам, они, казалось, насупились и выжидающе глазели на меня своими узкими, маленькими оконцами, как бы недоверчиво оценивая уже издали старшего лейтенанта, который, как говорят в таких случаях, прибыл сюда для прохождения дальнейшей службы.
Стоял июнь 1942 года. В тот летний день даже здесь, на окраине блокированного Ленинграда, в нечаянной тишине жизнерадостно полыхало солнце. Впрочем, для меня после госпиталя, в который я попал с острова Лавансари в первых числах апреля, все было хорошо. И солнце, и ветер, и ливень, и вьюга - вряд ли что изменило бы тогда мое настроение.
Я шел по рыхлой, в выбоинах и рытвинах дороге, за плечами висел тощий вещмешок, который, как и весь мой вид, был молчаливым свидетелем страшной блокадной зимы. И, словно разглядев поближе, узкие оконца сараев распахнулись, озорно подмигивая солнечными бликами: мол, выше голову, старший лейтенант!
В этих сараях, которые до войны принадлежали Парголовскому животноводческому совхозу, располагалось хозяйство командира воздухоплавателей подполковника Виктора Васильевича Вавилонова.
* * *
С Вавилоновым мы были знакомы еще в мирные годы. Тогда он служил вместе с моим старшим братом Валентином, и я частенько бывал у них в воздухоплавательном парке, на полигонах, да и он иной раз захаживал к нам в гости.
С братом, который последнее время работал в Москве, в Управлении ВВС, я редко переписывался. Но после того как он узнал о трагической голодной смерти родителей, о сестре, а затем и о моем положении, дал о себе знать, переслав мне в госпиталь весточку с Виктором Васильевичем.
Мальчишкой я завидовал брату, слушая его восторженные рассказы о воздухоплавании. Завидовал Виктору Васильевичу - этому вроде бы неприметному мужчине средних лет, с высоким крутым лбом и редкими седоватыми волосами. Казалось, что его мягкость, даже стеснительность вызваны лишь непривычной домашней обстановкой. Его же стихия - небо. Там он виделся мне дерзким, решительным. Впрочем, как я убедился позже, так оно и было.
А впервые с воздухоплаванием я начал знакомиться еще в 1925 году. В то время брат Валентин учился, а затем командовал дивизионом аэростатов, который дислоцировался в Ленинграде, на Волковом поле.
В апреле 1926 года под Ленинградом, помню, совершил посадку дирижабль "Норвегия" экспедиции Руаля Амундсена. Вылетев из Италии, он держал путь на Север. Вел дирижабль его конструктор Умберто Нобиле.
Прием дирижабля организовывали специалисты из Высшей военной воздухоплавательной школы, но участниками приема были и курсанты, в том числе мой брат и Виктор Вавилонов.
Вот что писали тогда ленинградские газеты:
"...Около восьми вечера дирижабль заметили на горизонте. Минут через десять серебристая "сигара" уже гудела моторами над огромным полем воздухоплавательного парка.
Внизу его ждали две длинные шеренги красноармейцев. Люди повисли на веревках. Дирижабль нужно было ввести в эллинг. И в этот момент погас электрический свет... Все закончилось благополучно, и воздушный корабль надежно укрылся в огромном ангаре.
Вел дирижабль его конструктор полковник Умберто Нобиле.
Умберто Нобиле не рассчитывал на долгую стоянку. Осмотр и регулировка моторов, дозаправка дирижабля водородом не могли занять много времени. Но в дирижабле обнаружились неполадки. Начался ремонт..."
Ленинградцы радушно встретили экспедицию. Посмотреть на воздушный корабль приезжали тысячи экскурсантов. Ехали из Москвы, Пскова, Новгорода.
Много позже Нобиле писал:
"Советские люди оказывали всем нам тысячи знаков внимания".
Улетала "Норвегия" утром 5 мая. Был ясный, солнечный день. Помню, кто-то скомандовал:
- Отдать концы!
Оркестр грянул марш. И, отражая своими боками лучи солнца, дирижабль медленно, величаво проплыл над Невским проспектом, затем повернул к Неве и вскоре скрылся за крышами домов.
Экспедиция та завершилась успешно. "Норвегия" пересекла Арктический бассейн и сделала посадку на Аляске.
А в 1932 году был построен первый советский дирижабль В-3 "Ударник".
Недавно я прочел мемуары радиста легендарной папанинской четверки Героя Советского Союза Э. Т. Кренкеля "РАЕМ - мои позывные". И вот в тех главах, где автор повествует об итальянском ученом и конструкторе Умберто Нобиле, есть строки, в которых рассказывается о строительстве и перелете из Ленинграда в Москву в 1932 году дирижабля В-3 "Ударник".
Мой брат вместе с группой Умберто Нобиле подготавливал воздухоплавательную технику к полету. Помню, он рассказывал, как при попытке укрыть "Ударник" в эллинге порыв ветра шнырнул дирижабль на ворота, чуть не переломив его. Тогда Валентин предложил закреплять дирижабль наподобие флюгера у мачты - на открытом месте. Так и сделали.
Брат очень переживал, когда узнал о том, что дирижабль немного не дотянул до цели и совершил вынужденную посадку около Малаховки, в Подмосковье.
Словом, и родители, и я привыкли к рассказам о воздухоплавании. Как бы поддразнивая меня, Валентин азартно рассказывал о том, какие необычайные картины открываются из гондолы, какие непередаваемые чувства охватывают всякий раз в полете.
- Возьми с собой! - просил я и требовал, заискивал и негодовал, но ответом мне всякий раз был решительный отказ. О том, что работа аэронавта трудна, что, кроме того, таит в себе и немалую опасность, брат никогда не говорил.
Но вот в Майский праздник 1932 года произошел случай, который все мы тяжело пережили и после которого совсем по-иному стали воспринимать и восторженные рассказы брата, и его работу.
Тогда аэронавты обычно поднимались на привязных аэростатах немецкой фирмы "Парсеваль" и французской "Како". В полете они отрабатывали тактику применения аэростатов в боевых условиях, осваивали штурманское дело, метеорологию. Применялись и сферические аэростаты для свободного полета. Так вот что сообщали ленинградские газеты о том майском полете:
"Вчера о площади Жертв Революции в 8 ч. 30 мин. вечера поднялся в учебный полет на продолжительность сферический аэростат под управлением пилота Филиппова с тт. Коноваловым и Солодовниковым. По направлению ветра полет предполагался на Москву - продолжительностью в 24 часа.
Однако при поднятии аэростата в воздух в верхних слоях атмосферы произошли крупные изменения. Аэростат попал в шквал. Его стало относить в противоположную от Москвы сторону, к Ладожскому озеру...
До сих пор никаких известий об аэронавтах нет. Все граждане должны оказать содействие аэростату при его снижении на землю и сообщить сведения в комендатуру города о его полете".
К счастью, несмотря на шквалистый, постоянно меняющий направление ветер, аэронавты смогли благополучно завершить свой полет. После того случая я и решил во что бы то ни стало познать "непередаваемые чувства" в гондоле аэростата. Опасность не только пугает, она ведь по-своему и притягивает.