Директор ГПЗ-1 А.А. Громов вспоминал: «В одну из последних июльских ночей вражеские самолеты сбросили на завод тяжелые фугасные бомбы. Одна из них упала где-то вблизи главного корпуса. Последовал оглушительный взрыв, и все кругом окуталось едким дымом. Взрывной волной разрушило одну из стен. Из разорванных водонапорных труб хлынула упругая струя воды. Мы устремились к месту взрыва. Под ногами хрустели осколки стекла. Бездыханная женщина лежала неподалеку. Это была первая жертва фашистской бомбардировки. В те дни все мы стали солдатами одного фронта…» От возникших пожаров также пострадали жилые бараки и овощехранилище, расположенные рядом с предприятием. Один человек был убит, еще 29 получили ранения и контузии. На этот раз зенитчики расстреляли 14 214 снарядов, а командование корпуса снова объявило об «отбитии» налета. По немецким данным, в этот день в районе Вязьмы был потерян Не-111Н-5 W.Nr.3830 «А1+ЕН» из 1-й эскадрильи KG53 «Легион «Кондор». Весь экипаж обер-лейтенанта А. Кемпе попал в плен. Но сведений о том, что этот «Хейнкель» участвовал в налете на Москву, не обнаружено.
Боевой состав 6-го иак ПВО по состоянию на 31 июля 1941 г.[13]
В общей сложности в течение июля 6-й иак ПВО выполнил 8052 вылета, в том числе 1015 ночью, и заявил про 59 сбитых самолетов (46 Ju-88, 10 Не-111 и 3 Do-215). Конечно же, эти данные являлись, мягко говоря, преувеличенными, зато оправдывали в глазах начальства концентрацию такого количества истребителей в одном авиакорпусе. Собственные потери за месяц оказались немалыми: 36 истребителей, из которых примерно 20 безвозвратно. Погибло 7 летчиков, еще 15 получили различные травмы и ранения.
В 22.50 1 августа в Москве в очередной раз была объявлена воздушная тревога, продолжавшаяся до 02.00. На Молотовский и Калининский районы были сброшены 2 фугасные и около 1000 зажигательных бомб, от которых возникло 27 пожаров и был прямым попаданием разрушен жилой дом. Зенитная артиллерия израсходовала 10,5 тысячи снарядов, а ночные истребители совершили 83 вылета. Ни один летчик не смог установить визуальный контакт с бомбардировщиками. 9-й налет[14] объявили «безрезультатным».
На следующую ночь в условиях плохой видимости одиночные самолеты снова появились в районе Москвы, но цель, видимо, обнаружить не смогли. Во всяком случае, если верить сводке МПВО, бомб на город не сбрасывалось. 6-й иак в течение ночи совершил 99 вылетов и доложил о двух сбитых самолетах при одном потерянном истребителе. Над прожекторной зоной № 5 (севернее Наро-Фоминска) летчики 34-го иап Александров и Щербина перехватили и атаковали Не-111Н-5 W.Nr. 4044 из 2./KG53 «Легион «Кондор»[15]. Бомбардировщик получил тяжелые повреждения, но все же перетянул через линию фронта и разбился при аварийной посадке около деревни Дубинская (Воложинский район Минской области). При этом все 5 летчиков его экипажа погибли.
3 августа в течение светлого времени суток полки 6-го иак выполнили 334 вылета, то есть в воздух поднимался практически каждый боеготовый самолет. При этом имел место только один контакт с противником. В 20.00 в районе Гжатска патрулировавшие истребители попытались перехватить Ju-88, но его пилот тотчас перешел в пикирование с выводом у самой земли и ушел. Подобная тактика, когда летчики каждый день поднимались в воздух и барражировали в определенных квадратах, была отражением довоенной советской доктрины использования истребителей. Именно так понималось так называемое «господство в воздухе»: с раннего утра до вечера держать над аэродромами и прикрываемыми секторами определенное количество машин. Подобный подход в начале войны активно применялся и во фронтовых полках и дивизиях. Но там, ввиду износа матчасти и потерь, от него быстро приходилось отказываться, переходя на вылеты по боевой необходимости. В 6-м же иак, где проблем с новыми самолетами, ремонтом не было, а потери чаще случались из-за небоевых причин, предвоенная доктрина продолжала работать еще долгое время.
В ночь на 4 августа силы люфтваффе совершили 11-й налет на Москву, в котором участвовало 9 бомбардировщиков. Воздушная тревога была объявлена в 23.30 и длилась до 01.40. На город было сброшено 30 фугасных и свыше 1000 зажигательных бомб, вследствие чего возникли пожары на 11 предприятиях и в 9 жилых домах. Особенно серьезно пострадали фабрика профилактических препаратов, завод имени Ярославского и клуб фабрики имени Клары Цеткин (какое совпадение!). По данным службы МПВО, погибло 23 человека, 97 получили ранения[16]. Но все это не помешало командованию 1-го корпуса ПВО снова объявить, что налет отбит! «Он, как и все предыдущие, был для противника неудачен», – сообщал журнал боевых действий. Однако по-настоящему неудачной выдалась эта ночь в 6-м иак. Выполнив 50 вылетов, летчики вывели из строя и разбили сразу 5 истребителей. Лейтенант Александров из 34-го иап и лейтенант Кальянов[17] из 419-го иап во время посадки «поломали» самолеты, старший лейтенант Бардин из 34-го полка совершил вынужденную посадку на брюхо, а его однополчанин старший лейтенант Гридин из-за отказа мотора упал в лес и погиб. Младший лейтенант Павлов из 420-го иап во время посадки забыл выпустить шасси и грохнулся «на пузо». Встреч с противником не было. Зенитная артиллерия ввиду плохой видимости израсходовала всего 4670 снарядов. По советским данным, один бомбардировщик налетел на аэростат заграждения и упал.
14
Посчитано по фактическим налетам, в советских документах с нумерацией возникла путаница.
15
Название эскадры KG53 до сих пор вводит некоторых «исследователей» в заблуждение, будто бы в налетах на Москву участвовал тот самый «легион «Кондор», который воевал в Испании на стороне франкистов.
16
Все советские сводки МПВО не отражали точное число жертв, так как сводки составлялись по горячим следам, впоследствии не уточнялись и не дополнялись, а также отсутствовала графа «пропавшие без вести». Фактически учитывались лишь трупы, найденные непосредственно после налета.