Вскоре он вернулся, неся десять бутылок и, раздав их, уселся напротив меня.
— Ну, за эти твои знаменитые последние слова, Кэн: «Глядите, «бленхеймы»!»[4] — сказал сержант Лэнгдон, командир нашего орудейного расчета.
— «Бленхеймы»! — воскликнул Мики Джонс, неряшливый мужичонка с темным круглым лицом, коротко стриженными рыжими волосами и почти без зубов. — «Бленхеймы»! Черт бы их побрал! Проткнуть бы каждого джерри штыком! Холодное оружие — вот что им нужно. Только этим крохоборам оно не по нутру. Холодное оружие, браток! Они его боятся, правда, Джон? — обратился он к Лэнгдону и уткнулся в стакан.
— И впрямь было смешно, — сказал капрал Худ. — Мы стоим себе кружком и трепемся, а ты вдруг как завопишь: «Глядите!» — и драматически руки вскинул — «Бленхеймы!» А через минуту они уже идут в пике над Митчетом.
— А когда они спикировали — ты слыхал, что он сказал, когда они спикировали? — встрял Мики. — Он сказал: «Они садятся». Он же так сказал, а, Джон? Тут ты, браток, дал маху. Они, сволочуги, бомбили Митчет с пикирования.
— И тут ты заплакал, — сказал Худ. У него хватило такта пошутить и таким образом смягчить резкость замечания. Но я все равно считал, что это уж слишком — ведь Мики пил Кэново пиво.
— Ну, должен признаться, мы тоже думали, что это «бленхеймы», — произнес Филип Мюир, сержант со второй позиции на другом конце аэродрома, где стояла еще одна трехдюймовка. На войну он попал из одного учетного дома[5] и был гораздо старше большинства из нас. — Я смотрел на них в бинокль. Я знал, разумеется, что «Юнкерс-88» похож на «бленхейм», но никак не ожидал, что так сильно, — пока не увидел этих паскудников.
— Ума не приложу, почему нам даже не сообщили засечку цели.
— Я вам говорю, как только я их увидел, так сразу же и понял, что они вражеские.
Это сказал капрал Худ.
— Он всегда прав, — прошептал мне Кэн сценическим шепотом, который услышали все за столом.
Худ метнул в него быстрый взгляд.
— А все-таки, что бы делали одиннадцать «бленхеймов» в расположении истребителей? — с вызовом добавил он.
— А ты разглядел опознавательные знаки? — спросил Мюир Джона Лэнгдона.
— Да, совершенно отчетливо. Я все время смотрел на них в бинокль.
— В бинокль! Да их было видно за версту, браток. Громадные кресты. Чертовы ублюдки!
— Теперь, наверно, очередь за нами.
— Я думаю, они пойдут за нас сегодня.
— Посбрасывали, наверное, все бомбы на Митчет.
Мне невольно подумалось, какой в мирное время вышел бы из всего этого шикарный материал. А сейчас он уложится в одно краткое сообщение: Вражеские самолеты бомбили с пикирования аэродром в юго-восточных графствах. Или, что более вероятно, никакого сообщения вообще не последует. Это казалось невозможным, особенно если вспомнить, что даже крушение поезда вызывало в мирное время страшную шумиху в газетах.
Мы заступили на пост около 16.30. Было засечено неизвестное число вражеских самолетов, направлявшихся с юго-запада. До начала шестого все было спокойно, а затем в тихом летнем воздухе раздался еле слышный гул моторов. Было абсолютно безоблачно, и мы внимательно вглядывались в лазурный небосвод. Звук становился все громче и громче, пока не превратился в глухой рокот, похожий на биение крови в ушных перепонках. Первым их увидел Кэн. Они шли со стороны солнца, и когда один из них слегка накренился, чтобы сохранить боевой порядок, на мгновение сверкнул серебряной пылинкой.
Они находились к востоку от нас и шли на высоте от 15 до 20 тысяч футов, но постепенно снижались и прошли к северо-востоку от аэродрома на высоте чуть более 10 тысяч футов. Тогда-то Кэн и заявил, что это «бленхеймы». Они, безусловно, были очень похожи на наши бомбардировщики, практически с такой же конусностью на носах и задней части крыльев. Оставив Торби в стороне, они, снижаясь, направились к Митчету.
И вдруг ведущий самолет сделал вираж. Два других из первого звена последовали его примеру. На какую-то секунду, действительно, могло показаться, что они описывают круг, чтобы приземлиться либо в Торби, либо в Митчете. Но ведущий самолет лег на левое крыло и стал падать носом вниз, двое, шедшие за ним, проделали то же самое. После этого один за другим перевернулись и пошли вниз остальные. На нашей позиции никто не проронил ни слова. Все затаили дыхание, ожидая, когда начнут рваться бомбы. Бомбометание с пикирования я видел впервые. Казалось, от этого стремительного броска вниз невозможно укрыться. Зенитки молчали, и хоть бы один наш истребитель поблизости! Мне стало тошно. Митчет лежал, беззащитный, на равнине между нами и Норт-Даунсом[6]. Это было похоже на убийство.
5
Учетный дом — вид коммерческого банка в Лондонском Сити; выполнял краткосрочные операции на денежном рынке, в том числе учет векселей.