Мы вышли на улицу. Низко на западе висела яркая по сравнению с сумраком внутри барака луна, с востока ползла едва заметная бледная заря. Я взглянул на часы. Было начало пятого.
— Скоро рассвет, — сказал я.
— Когда они собираются атаковать? — спросил Лэнгдон. — При свете или затемно?
— Не знаю, — ответил я. — Думаю, на самой заре. Им же надо подвести транспорты с войсками, прежде чем совсем рассветет, иначе они станут легкой добычей наших истребителей.
Когда мы проходили мимо окопа с торчавшим на фоне лунного диска внушительным стволом трехдюймовки, Лэнгдон сказал:
— Хэлсон, вон мой велосипед. Будь добр, прихвати его, пожалуйста. В случае чего будешь вестовым.
— Хорошо, Джон. Может, и пушку прихватить?
Замечание было встречено взрывом хохота. Высокое звонкое ржание Кэна и зычный утробный гогот Четвуда перекрыли смех остальных. Я оглянулся. Подразделение гурьбой шло за нами, и я заметил, что Кэн и Четвуд шагают по бокам от Худа. Он что-то говорил, они внимали. Я не уловил ни слова, но на миг глаза мои встретились с глазами Худа, и я понял, что если вдруг грузовики каким-то чудом окажутся вполне безобидными, мне несдобровать.
Когда мы подходили к гудроновой кромке летного поля, я невольно ускорил шаг. Мы с Лэнгдоном шли молча. Мне было здорово не по себе, почти страшно. Ночные события больше походили на сон, и теперь, когда я убедил Лэнгдона начать действовать, в душу мне закралось противное ощущение возможной ошибки. Запас веры в себя, похоже, иссяк, едва я добился от Лэнгдона толку. Он тоже волновался. Если я неправ, он выставит себя дураком перед собственным подразделением и будет вынужден отвечать на неприятные вопросы утром, когда мне предъявят обвинение.
Мы миновали первый капонир к северу от нашей позиции и прошли половину пути до второго, когда нас нагнал Худ.
— Ну, и где же эти твои грузовики? — спросил он.
Вопрос был вполне уместный, но в том, как капрал Худ задал его, чувствовалось чуть ли не ликование. В этот миг я был готов возненавидеть весь род людской. Я смутно различал деревья и кусты на северном краю аэродрома. Асфальтированная дорога, похожая в лунном свете на белую ленту, сворачивала влево по периметру летного поля. Нигде не было видно грузовиков, ни малейшего их следа. Я почувствовал, как у меня резко засосало под ложечкой. Гравийный карьер возле фермы Коулд-Харбор показался мне чем-то далеким и призрачным. Меня охватил страх.
— За следующим капониром срежем угол, — сказал я. — Наверное, они растянулись вдоль склона, чтобы покрыть дымом как можно больший участок.
Худ хмыкнул. Он и не скрывал своего недоверия. Я чувствовал, что Лэнгдон волнуется, и ему явно не по себе.
Мы сошли с асфальта на сухую жесткую траву, миновали кучу мешков с песком, окружавших некогда боевую позицию, где стоял «льюис». Местами в траве зияли проплешины голой ссохшейся земли, но когда мы добрались до склона и прошли мимо огромного вала капонира, поросль посвежела, стала гуще. Спотыкаясь о твердые, как кирпичи, комки глины, мы гуськом зашагали между двумя воронками от бомб, оставшимися нам на память после налета в пятницу.
Наконец мы увидели проволоку посреди холма, похожую на черную змею в траве. Вдоль изгороди шли два человека, неся какой-то тяжелый цилиндр. Они были одеты в мундиры ВВС. Я тронул Лэнгдона за рукав. Чувство ликования переполнило меня. Облегчение было столь велико, что я едва мог говорить.
— Похоже, несут дымовые, — сказал я.
Мы остановились и несколько секунд наблюдали за двумя тащившими груз парнями. Подразделение столпилось позади нас, разговоры прекратились: ребята почувствовали, что что-то происходит.
— Ну что ж, — сказал Лэнгдон, — Хэнсон, оставь винтовку и пошли со мной. Остальным залечь в траве — и ни звука!
Мы с Лэнгдоном двинулись вперед вдвоем, не делая попыток спрятаться. По склону шли наискосок, и с каждым шагом глазам открывался все более широкий отрезок изгороди. Показались еще два солдата в мундирах ВВС, тоже с цилиндром. Наконец мы заметили и сам грузовик — он стоял возле проволоки, накренившись набок. Четыре человека вытаскивали из кузова баллоны, один из часовых аэродромной охраны наблюдал за ними, опираясь на винтовку.