Однажды возник и вовсе анекдотичный инцидент: бойцы, которых мы попросили толкнуть машину, решили: чем возиться с какой-то будкой на колесах, проще ее сразу сбросить в кювет и таким образом покончить с проблемой. Чем больше я сопротивлялся, тем сильнее крепло в них убеждение, что именно таким образом и надо поступить. Офицеры штаба группы были где-то в голове колонны, за несколько десятков километров от меня, и взывать было не к кому. Солдаты торопились, батальон, которому мы осложнили движение, болезненно переживал заминку. Обратившись к наиболее рьяным сторонникам быстрого решения, я заметил: «Ну сбросите вы радиостанцию, а тут «фоккеры» налетят… Как я смогу вам помочь? И будут они долбать вас на этой дороге как миленьких…»
Тут я воочию убедился, что воздушная опасность для нашего бойца — не пустой звук. Мои слова возымели действие. Не то чтобы солдаты сразу поверили в чудодейственную силу нашего «студебеккера», который способен оберегать их от бомб — нет, но все же призадумались и машину вытолкнули… Так бывало часто: когда вражеской авиации не было над головой — о нас забывали. Но стоило только появиться немецким штурмовикам, как представители наземных войск тащили нас с собой чуть ли не на руках и трогательно о нас заботились.
Между тем прикрывать узкие дороги между гор было не просто. Во-первых, потому, что туман подолгу держался в лощинах и сверху летчикам было мало что видно. Поэтому и ФВ-190 и наши истребители шныряли над горами на бреющем. Перехватывать «фоккеры», которые выскакивали на бреющем, сыпали на дорогу бомбы и тут же скрывались, было трудно. Во-вторых, немцы знали эти места гораздо лучше наших летчиков и уж, конечно, назубок знали все дороги в горных массивах. Поэтому часто сыпали бомбы прямо сквозь пелену тумана, но тем не менее довольно точно.
И все же сил у авиации противника было мало. Действовали гитлеровцы небольшими группами, наскоками, но наши опытные истребители смогли приноровиться и к этим сложным и непривычным для нас условиям и в целом со своей задачей справлялись неплохо.
Часто возникали пробки на переправах. При ликвидации одной из таких пробок я впервые увидел Иссу Александровича Плиева. Он появился с группой конников неожиданно. Рослый, в черной бурке, с плеткой в руке, он отдавал короткие, энергичные команды. Движение упорядочилось, пробка стала рассасываться на глазах. Наш «студебеккер» тоже застрял в той пробке. Я воспользовался моментом и представился Плиеву. Плиев отнесся к нам, как к представителям авиации, весьма доброжелательно. Когда я объяснил, как трудно нам передвигаться, Плиев понимающе кивнул и заметил: «Наши должны вам помочь». Видно было, что этот почти стокилометровый марш по горным раскисшим дорогам, эта толчея в лощинах ему не по нутру. Человек энергичный и темпераментный, умеющий и любящий наступать, Плиев хотел поскорее преодолеть эту трудную местность, выйти на оперативный простор и походить по немецким тылам…
Впоследствии, спустя много лет после войны, судьба снова свела меня с И. А. Плиевым. На этот раз на весьма продолжительный срок. Исса Александрович командовал Северо-Кавказским военным округом, а я был назначен на должность командующего авиацией этого округа. В сорок четвертом году во время случайного, чисто эпизодического знакомства с Плиевым мне было трудно судить о чертах его характера, но в послевоенные годы совместной службы передо мной раскрылись прекрасные человеческие черты Иссы Александровича, и мне нетрудно было представить, как любили и уважали его бойцы на фронте. Взаимоотношения с подчиненными он строил на полном доверии к тем, с кем работал. Он был опытнейшим военачальником, весьма решительным человеком, никогда не боялся брать на себя ответственность. Он умел выслушать собеседника и детально постичь суть той или иной проблемы — работать с ним было приятно. Мы не раз в разговорах возвращались ко временам фронтового прошлого. Вспоминали и тот рейд по венгерской земле, все трудности продвижения в гористой местности. Вспоминали и наше авиационное обеспечение, о котором Исса Александрович всегда отзывался неплохо.
Тогда же, осенью сорок четвертого года, наш трудный переход по раскисшим горным дорогам завершился мощным ударом наступающих войск, в результате чего был взят город Дебрецен. Борьба с противником переместилась на территорию Венгрии. Впереди нас ждали тяжелейшие бои.
9 октября 1944 года авиаполки нашей дивизии начали перебазирование на аэродромы Венгрии. Авиация не должна была отставать от наземных частей, и потому вопросам быстрого перебазирования командование уделяло большое внимание.