Счастливые дни выпадали, когда дядя и его друзья брали нас, молодежь, с собой на рыбалку. Ловили рыбу на острове Зеленый под Саратовом. Стерлядку брали на закидушки. В озерах острова в ту пору водились жирные лини. Варилась уха, шла неторопливая беседа умудренных жизнью людей. Здесь были и юмор, и рассказы о прошлом. Я сидел у костра, слушал, пока усталость не одолевала, и незаметно погружался в дремоту. Хорошо!
В те годы в Саратове началось строительство новых крупных промышленных объектов, жилья, клубов. Заводские комсомольцы активно участвовали в этом строительстве. Помню, рыли котлованы под фундаменты зданий, разгружали баржи. Из заводских комсомольцев создавали группы и отправляли в районы для охраны хлеба от кулаков. Тогда, в начале тридцатых, кулаки нередко сжигали амбары с хлебом, стреляли в рабочих-уполномоченных. Во всем, что происходило в те годы в стране, мы принимали активное участие. В то время я уже накрепко «заболел» авиацией.
На окраине Саратова в районе Солдатской слободы часто проходили полеты самолетов Р-1. Жил я не очень далеко от слободы и вместе с другими ребятами бегал смотреть на полеты. Механики после полетов удостаивали нас чести подраить самолеты. Мы вооружались обтирочным материалом и с большой ответственностью наводили чистоту.
Я стал посещать небольшую мастерскую в центре города, где конструировали и клеили детали планеров. Это увлечение было стойким и в период работы на заводе. Когда мне было лет семнадцать, на завод приехала агитбригада с призывом к молодежи идти в авиацию. Я со своим товарищем Колей Заболотным попросил у наших комсомольских руководителей дать рекомендации для поступления в авиационное училище. Директор завода долго отказывал, говоря: «Что с ними делать? Только-только токари в них проклюнулись, а теперь отдавай их…» Но в конце концов отпустил. По комсомольской путевке мы прибыли в Вольское объединенное летно-техническое училище. Летную группу — будущих пилотов — к тому времени уже набрали. Нас спросили на комиссии: «Борттехниками хотите быть?» Откровенно говоря, в тонкости авиационных специальностей мы тогда не вникали. Интересовало лишь одно. Я сказал: «А борттехник летает?» «Летает». «Тогда согласны» — отвечали мы с Колей. Прошли медосмотр. Потом — экзамены. Я сдал, а Коле пришлось возвращаться на завод в Саратов.
Так началась моя авиационная жизнь.
В конце 1932 года я закончил училище и получил назначение на Дальний Восток. За отличную успеваемость вместе с другими выпускниками я был награжден браунингом системы Коровина. Это была очень почетная награда.
На Дальнем Востоке я стал летать на тяжелых бомбардировщиках в качестве бортмеханика.
Жили мы в малонаселенных краях, авиационный городок строили сами под руководством местных специалистов из крестьян. Я научился класть печи, а это не самое легкое дело. Сложив несколько печей в двухэтажных домах, я еще долго ходил потом в квартиры, проверяя тягу в дымоходах, нагрев. Я чувствовал ответственность перед людьми, живущими в этих квартирах.
В редкие дни молодые авиаторы, надев темно-синие костюмы, коричневые краги и наши дорогие пилотки, выезжали в ближайшие города в театры, в клубы, просто на танцы. Выезд на танцы был событием в жизни маленького гарнизона, ибо гарнизоны представляли собой чисто мужские колонии — обзавестись семьей в тех краях было не так-то просто. Очень важное значение для нас имел призыв Валентины Семеновны Хетагуровой. Активный комсомольский работник Дальнего Востока, она обратилась к девушкам страны, призвала их ехать в Приморский край. Откликнувшись на этот призыв, тысячи девушек приехали на Дальний Восток. Их вниманием не был обойден и наш гарнизон.
В гарнизоне появился уют, летчики и техники стали более подтянутыми, одевались со вкусом. Образовалась очередь в библиотеку, стало интереснее в гарнизонном клубе, наладилась служба быта. Вскоре состоялось несколько свадеб — не особенно пышных, без удалых гулянок, но вполне солидных и торжественных…
Обстановка в те годы на Дальнем Востоке в приграничных районах была неспокойной. Японские самураи постоянно провоцировали пограничные инциденты. Жизнь в гарнизоне шла напряженно — граница была рядом.