Капитан Боянов прошел группой над вражеской колонной и развернулся на свой аэродром. Снова произвели посадку, но отпускать гитлеровцев, конечно, не собирались. Выждали около часа и вылетели в третий раз. Расчет оказался точным: фашисты отпустили «прикрытие» и ускоренным маршем следовали по своему маршруту. Здесь-то группа Боянова и атаковала колонну: автомашины были сожжены, солдаты перебиты…
Боевую работу с аэродрома Мокрая становилось вести все труднее. Возобновился обстрел с острова Хортица. Аэродром оказался у самой линии фронта и, судя по всему, сильно мешал противнику. Нас начали бомбить немецкие бомбардировщики Хе-111. Они прилетали не только днем, но а ночью, а у нас было слишком мало сил, чтобы обеспечить себе еще и надежное прикрытие с воздуха.
Однажды, когда мы группой вернулись с задания, налетели Хе-111. Их было шесть под прикрытием трех Ме-109. Заходили они в створ стоянки наших самолетов и землянок. Наши истребители в это время заправлялись горючим, а летчики шли к командиру полка докладывать о результатах вылета. «Хейнкели» неожиданно вывалились из рваных облаков над самым аэродромом. Мы бросились врассыпную по щелям и дренажным колодцам — кто куда успел. Бомбы уже свистели над головами. Взрывы сливались в сплошной давящий грохот, комья сухой земли, осыпаясь, барабанили по спинам. Я впервые попал вот так под бомбы и большим усилием воли удерживал себя у земли там, где укрылся. Казалось, каждая бомба падает на тебя. Хотелось вскочить и бежать в сторону — куда-нибудь, только подальше от этого места. И я видел, как некоторые не выдерживали, бежали из укрытий, но это как раз то единственное, чего нельзя было делать. Как правило, они попадали на бегу под веер разрывов и погибали.
Казалось, бомбежка длится вечность. Когда она наконец прекратилась, картина открылась тягостная: побиты автомашины, из бензозаправщика течет бензин, шофер — без верхней части туловища… Летное поле было исковеркано глубокими воронками, но самолеты, за исключением одного И-16, не пострадали. Полк по-прежнему был боеспособен.
Аэродром стал непригоден для боевой работы, и мы сменили место базирования. Очередным нашим аэродромом стало поле возле большего села Ново-Николаевка. Село утопало в зелени фруктовых садов. Жители угощали нас яблоками, грушами.
В полк прибыло пополнение — эскадрилья на истребителях МиГ-1. Командовал эскадрильей герой Халхин-Гола старший лейтенант Ф. В. Васильев. В эскадрилье были опытные летчики Ионов, Кольцов, Седов и другие. Прибывшие летчики на истребителях МиГ-1 успешно перехватывали разведчиков противника и вели результативные воздушные бои на больших высотах.
В те дни мне пришлось сделать несколько вылетов па разведку в район Днепропетровска. Немцы еще не вошли в город, и город лежал как бы опустевший и покинутый. Никакого движения на площадях и улицах. Жизнь затаилась в ожидании тягостных перемен.
Запомнились пожары, вспышки от разрывов артиллерийских снарядов, провисшие пролеты мостов — вероятно, наши перед уходом взорвали.
Осложнилась обстановка и под Каховкой. Там противнику удалось навести переправу, и потому над Каховкой нам приходилось вести частые воздушные бои. Не раз штурмовали мы и переправляющиеся войска фашистов. За несколько дней в воздушных боях над каховской переправой мы сбили восемь немецких самолетов, но и сами понесли потери.
После этих боев над Днепром настал день, когда в нашем полку осталось четыре И-16 и два МиГ-1. Пришел приказ отправить личный состав полка для переучивания на один из тыловых аэродромов. Так закончился для нас первый тяжелейший этап боев лета сорок первого года.
Перед отправкой в тыл личный состав был переброшен в село Розовка под Мариуполем. Чистились, мылись в бане, меняли белье. По скудным материалам, которые сохранились с довоенных пор у инженера полка И. П. Терехова и старшего техника эскадрильи К. П. Дымова, начали изучать новые самолеты. Перед войной Дымов учился в академии, у него остались конспекты, которые теперь пригодились всем. Волновал прежде всего вопрос, какие именно самолеты получим. С фронта известия шли по-прежнему неутешительные. Угнетали сообщения о сдаче городов, особенно — Кременчуга и Киева. По дороге через село беспрерывно шли гурты скота, стадо за стадом; вывозилось заводское имущество, ехали повозки с семьями, автомашины.