— Пиыть, — сипло, чуть слышно неразборчиво прохрипел Сиротинин, буквально выталкивая звуки из пересохшего горла. Зоя, закусив потрескавшуюся от жажды губу, прикрыла рот сержанта ладонью. Как не вовремя! Только бы мальчишка не услышал. Она еще раз сквозь ветки глянула на пастушонка. Тот, остановившись с наслаждением, будто дразня наблюдавшую за ним девушку, изнывающую от жажды, приник губами к кожаному бурдюку.
С водой у группы была совсем беда. Зоя и не знала, что в Крыму так плохо с водой. В школе, на уроках истории они, конечно, проходили Крымские походы Василия Голицына и Миниха. Как страдали русские войска от болезней и отсутствия питьевой воды. Но так, когда это было! А оказывается, ничего здесь с тех пор не изменилось. С водой в Крыму была большая проблема. У местных, конечно, вода была. Только вот к местным обращаться было категорически запрещено командованием. Зою еще удивил такой приказ, почему разведчикам Красной армии нельзя попросить помощи у советских людей?!
И уже здесь она поняла почему! Насмотрелась! И на рабов насмотрелась за эти трое суток и на обращение с военнопленными со стороны местных татар. Видела, как в ауле у подножия горы, где они расположились, красномордый мужик в богатом ярком халате стегал плетью худого паренька одетого в лохмотья красноармейской формы, а потом оставил его умирать на солнцепеке, привязав к столбу. Видела изможденных женщин, в таких же лохмотьях, работающих от рассвета до заката и получающих за это только тычки и побои. Видела лагерь военнопленных, где в охране радостно служили местные татары и русские предатели. И каждый день оттуда вывозились телеги с трупами красноармейцев. Смотрела и скрипела зубами, сжимая в руках новеньки ППС. А так хотелось стрелять, стрелять, стрелять! Убивать этих нелюдей! Предателей! Они же хуже фашистов! Те враги, с ними все понятно! А эти же были свои! Советские люди! Они праздновали советские праздники, выступали на митингах и собраниях, пользовались всеми достижениями революции. А потом, в самое тяжелое для страны время переметнулись к врагу. Практически все, весь народ! Она бы поняла, если б это были только местные богатеи. Но аульская беднота служила немцам даже с большим рвением, чем зажиточные татары! Почему?! Что?! Что им не хватало, не нравилось?! Советская власть дала им возможность учиться, лечиться, работать и отдыхать! А они! Рука потянулась к гранате. Нащупав пальцами рифленый бок лимонки, Зоя успокоилась. Это ее граната. На самый крайний случай. Чтоб не попасть в плен к этим! Она так решила! Подорвет себя, лучше вместе с кем-то из этих!
Мальчишка заткнул бурдюк деревянной пробкой, повесил его себе на шею и, крикнув что-то гортанно овцам, погнал их дальше. Пастушонок скрылся за изгибом тропинки. Напряжение, державшее Зою эти несколько минут, отпустило, оставив после себя саднящий от волнения бок и чуть подрагивающие пальцы.
— Ну что же ты так, Васенька, — зашептала Зоя не приходящему в себя Сиротинину, — чуть не выдал нас. Потерпеть не мог, что ли? Ты же разведчик! Элита! Нас так сам товарищ Берия назвал! Помнишь? Конечно, помнишь! — она шептала слова, зная, что Василий ее не слышит. Но ей так было легче. Спокойней. Будто и не одна она. Правда, она и так не одна. Еще есть лейтенант Тихонов, их «Тихоня», старшина Марченко, сержант Макаров, Ваня Лямин. Но Ваня отсыпается после ночного дежурства, Марченко с Макаровым в охранении. А Тихонов ушел наблюдать за притихшими после ночной бомбежки немцами. Зоя подрагивающими пальцами отвинтила крышку фляжки и капнула несколько капель на губы Сиротинина. Рот сержанта приоткрылся, требуя еще. Но девушка уже завинчивала фляжку. Несколько глотков, едва плещущихся на дне это вся вода, что у них есть. Если ночью не будет эвакуации, придется брать воду у врага, а это раскрытие и гибель группы.