Экономить стали и на бензине, что привело к резкому сокращению числа полетных часов. В зимнее же время не летали вообще. Поскольку в стране началась драконовская борьба с аварийностью, которая больше напоминала средневековую инквизицию, авиационные командиры всех рангов от греха подальше прекратили полеты в сложных погодных условиях, запретили элементы высшего пилотажа и все то, что могло привести к авариям, поломкам, катастрофам.
Несмотря на то что военная авиация СССР получила опыт боевого применения в Китае, в Испании, на Халхин-Голе, в Финляндии, он совершенно не обобщался. Не происходило это ни на уровне официальных учений, ни в курилках, хотя многие летчики и штурманы полка были непосредственными участниками этих событий. Причина столь, казалось бы, странного поведения была в том, что, анализируя боевое применение авиации, придется сравнивать и достоинства и недостатки как своих самолетов, так и противника. Анализируя тактику, придется углубляться во взаимодействие войск, в организацию связи. По опыту 1937 года все прекрасно знали, что делать этого нельзя. Похвалишь «Мессершмитт» за хорошую маневренность, мощное пушечное вооружение – обвинят в восхвалении оружия врага. Отметишь что-либо, в чем уступают наши самолеты, – ведешь пораженческие разговоры.
В этот период в полк приходят молодые сержанты Иван Глыга, Владимир Завадский. Первый со временем станет живой легендой полка, оставаясь единственным летчиком, который начнет войну в Пинске и закончит ее в Вене. Завадский после начала войны покинет полк и станет Героем Советского Союза, но его первым местом службы навсегда останется 39-й лбап.
В октябре 1940 года отец уехал на курсы начальников связи при Военно-воздушной академии имени Жуковского, где он пробыл по июнь 1941 года. Там он впервые увидел телевизор, услышал о локаторах или, как их тогда называли, радарах, эту новинку уже успешно применяли в Англии против немецких бомбардировщиков.
Жили они с мамой где-то в Мытищах. Часто навещали своих московских родственников – семейство Пашиных. Глава семьи Иван Николаевич был потомственный москвич, а вот его жена Сарра Вениаминовна, родная тетя отца, осела в Москве после окончания Бестужевских курсов. Мама часто вспоминала их детей: Сережу и Володю Пашиных.
Володя погиб уже в самом конце войны в Польше, а Сергей прошел всю войну в составе сначала Чехословацкого батальона, а потом уже корпуса. После войны стал почетным гражданином Праги.
Учеба в столице запомнилась отцу встречей с писателем Новиковым-Прибоем. В составе других слушателей академии отец попал на обсуждение недавно вышедшей его книги «Цусима». Еще были живы непосредственные участники сражения, и они подвергли автора жесточайшей критике за какие-то несоответствия действительным событиям. В конце концов Новиков-Прибой не выдержал и сказал примерно следующее: «Я – писатель, и не требуйте от меня буквальной правды. Захочу, и победят в Цусиме не японцы, а русские!» После этой встречи отец очень критически и, надо сказать, иронично стал относиться к историческим событиям, описанным в художественной литературе.
За время учебы отец подружился с одним из своих учителей. Будучи человеком технически грамотным, привыкшим паять, строгать, резать, он пропадал все свободное время в лаборатории, где помогал своему наставнику.
Судьба вновь свела их уже в 1943 году, когда его учитель был назначен начальником связи 17-й воздушной армии. Уже зная о том, что начальник связи 39-го полка – его ученик капитан Поляков, он приехал к нему, чтобы включить в группу инспекторов для ознакомления с состоянием дел в воздушной армии, и с негодованием узнал, что начальник связи полка в качестве рядового штурмана находится в боевом вылете. Тогда он устроил разнос командиру полка, аргументируя это тем, что подготовленного штурмана взамен погибшего он найдет, а вот начальника связи – нет! Отныне начальник связи полка Поляков мог вылетать только в том случае, если летел весь полк. Как я понимаю, это спасало моему отцу жизнь, так как к концу 1943 года в полку уже не было ни одного довоенного штурмана из прежнего состава полка.
После учебы в академии родители приехали в родной Симферополь в отпуск. Мама рассказывала, что когда они вошли в лучший в ту пору в городе ресторан «Астория», то там оказался ее родной брат и его друзья-планеристы: Адам Добахов, Володя Вознесенский, Володя Заярный, Сережа Хачинян, которые им искренне обрадовались, и они провели вместе незабываемый вечер.