Что, казалось бы, еще надо молодым людям в таком замечательном возрасте? Присцилла, правда, не знала, что Бог любви уже подстерег Карстена под кронами вековых лиственниц, возвышающихся у лодочного сарая, и поразил своей стрелой в самое сердце.
Трольстинген в мгновение ока влюбился в простушку с красными от холодной воды руками, с опилками в голове, а если точнее — с опилками в волосах.
— Хорошо, если ты так хочешь, я завтра же приведу «Звезду Севера» в гавань острова, фарватер я знаю.
— Можешь взять меня в лоцманы, — улыбнулась Присцилла. — С удовольствием побываю на твоей яхте, а пока пойдем, полюбуемся на «Сигрид»!
— «Сигрид»?! — ахнул Карстен. — Ну и дела! Так я же видел тебя в заливе, у самых камней. Причем в шторм, в ноябре прошлого года! Ты — сумасшедшая!
Последние слова Карстен произнес, как похвалу, и Присцилла скромно потупила глаза.
В лодочном сарае царил образцовый порядок. Глазам Карстена предстали два старинных деревянных бота, моторный и парусный, и крошка «Сигрид», покоившаяся на мешках со стружками и опилками.
— Мое изобретение! — похвасталась Присцилла. — Корпус совершенно не деформируется.
Гоночный швертбот, наделенный женским именем, был хорош. Такие лодки приносят своим хозяевам золотые олимпийские медали, но и внимания требуют к себе поистине бесконечного. Распахнув створки ворот, Карстен залюбовался видом на Хиркефьорд. Если такая девушка, как Присцилла, тоже любуется этими скалами, значит, суровое великолепие фьорда находит отклик в ее душе. Но какое странное несоответствие женственности, нежности и хрупкости в ее внешности и стремления к риску в ее душе. Он, Карстен, должен разгадать эту ее тайну. И тогда, возможно, Присцилла его полюбит. А если это произойдет, нечего в жизни больше будет и желать. Они будут всегда вместе, родят кучу детей и посвятят все силы их воспитанию. Все просто! У Присциллы замечательный голос. Если она сейчас позовет его по имени, завтра… завтра он заложит на своей верфи очередной сухогруз, подумал Карстен.
— Карсти! — окликнула Присцилла молодого человека своим звонким голосом. — Хочешь мороженого?
Он вздрогнул и оглянулся. Девушка сидела на борту одного из ботов, свесив свои стройные ноги в сапожках из камуса северного оленя, и с аппетитом ела мороженое.
Молодой человек вскарабкался на палубу бота и обнаружил в небольшой рубке ящик с мороженым. Выбрал малиновое и уселся рядом с Присциллой.
— Я никогда прежде не ела мороженое в компании с молодыми людьми, — с виноватым видом и лукавой улыбкой призналась девушка. — Это мое тайное желание, съесть мороженое вместе с человеком, которому я не безразлична.
— Хочешь сказать, что ни с кем и не целовалась раньше?
— Нет, целовалась, а вот мороженое не ела. Ты мне не веришь! — рассерженным голосом произнесла Присцилла и даже толкнула Карстена в грудь. Не ожидавший такого подвоха, Карстен упал навзничь.
Моментально огромная черная тень метнулась от стены сарая к выпавшему из руки молодого человека розово-белому сладкому брикету.
— Лаке, назад! Фу! — закричала Присцилла, но было уже поздно, собака сожрала мороженое и вновь забилась в темную щель между ботом и стеной сарая.
— Как ты назвала пса? — удивился Кар-стен. — Лаке, то есть лосось?
— Именно. Лосося он ценит больше, чем мороженое. Держал бы ты в руке рыбину, откусил бы вместе с пальцами.
— Не может быть! — Карстен поднялся, подсел поближе к девушке и приобнял ее за плечи. Присцилла подняла на молодого человека свои невообразимые зеленые глаза и тихим голосом произнесла:
— Только один поцелуй, Карсти.
— Хорошо, — почему-то шепотом ответил он, хозяин пароходов и судостроительных заводов, в скором будущем наследник нефтяного магната. Коснувшись губами нежной щеки Присциллы, Карстен вдохнул в себя изумительный аромат, который издавала девичья щека.
После одного-единственного поцелуя, который длился целую вечность, она выскользнула из объятий жениха и спрыгнула с борта, тут же за ней последовал молодой человек.
Ноги у обоих подкашивались, головы кружились. Не глядя друг на друга, они вышли из лодочного сарая и направились в разные стороны — Присцилла к дому, а Карстен к вертолету, желтым пятном маячившему на фоне серых лиственничных стволов.
О чем они думали, одному Богу известно, если Всевышний вообще нисходит до таких мелочей.
«Милая Салли, пишу это письмо и плачу, слезы катятся сами собой, ничего не могу с собой поделать.
Знаешь, сестричка, больше писать я не смогу. Ты простишь меня? Тебе не будет без меня скучно и одиноко? Милая моя, ведь я тебя сегодня предала! Взяла и рассказала Карсти, что нет на белом свете у меня никакой сестры, и никогда не было!
Ты не знаешь, кто такой Карсти? Но я ведь писала тебе о Карстене Трольстингине, молодом человеке с милым и добрым лицом!
Скажу тебе, не таясь, он действительно мой жених. Вторые сутки, как жених официальный. Он богат, впрочем, не богаче меня, и все-таки у него десятки миллионов крон и долларов на счетах в швейцарских и других европейских банках. К тому же мой жених молод, чуть старше меня, но, пожалуй, очень хитер и опытен. Для него это брак по расчету. Знаешь, каково выходить замуж не по любви, а по расчету?
Ужас, милая Салли, ужас! Нет, я ему, бесспорно, нравлюсь, он робок со мной и нежен. Но Карстен пока что не прилагает усилий к тому, чтобы я полюбила его. Хотя он поцеловал меня сегодня, это было прекрасно.
Мы сидели в лодочном сарае на борту старого деревянного бота, любовались «Сигрид» и ели мороженое. Даже лохматый верный Лаке разделил с нами это удовольствие. Потом Карсти приобнял меня за плечи и поцеловал в щеку и в губы. Я чувствовала себя если и не на самом верху блаженства, то где-то рядом.
Да, он робок и нежен. Хорошо бы мой будущий спутник жизни полюбил меня. О, если бы это произошло! Салли, почему я так несчастна?! Только что звонила Ингрид, дела у Харальда плохи. Мы надеемся на чудо.
Как нам всем не по себе… Да и Карсти неприятно, что он оказался в столь двойственной ситуации. Я стану его женой, это решено. Но как мне раньше хотелось просто влюбиться, не думая о замужестве!
Моим мечтам о любви пришел конец.
Прощай, сестричка, прости меня и Карсти. Ох, Салли, стол, в котором я прячу письма к тебе, хранил тайну — там лежала в секретном потайном ящичке фотография мамы, представляешь мою радость? Ее обнаружил Карсти, вот какой он молодец! Погода у нас так себе, ни тепло ни холодно.
Твоя навеки, Присцилла».
Девушка положила письмо в потайной ящик, пружина щелкнула, и стол принял в свои недра очередное послание. Все, это последнее, решила Присцилла. Никогда в жизни она никому писать больше не будет. Хватит с нее иллюзий.
Вечер был тих и морозен, за окном слышался крик совы. Присцилла закинула руки за голову и принялась думать о завтрашнем дне. Интересно, в котором часу в гавани появится «Звезда Севера»?
Удобно ли будет сразу же отправиться на борт яхты, не дожидаясь приглашения Карстена? Почему бы и нет? — решила девушка. Приглашу его на завтрак или на обед, спрошу, что он хотел бы съесть. А что бы ей самой хотелось отведать? Бефстроганов из оленины с картошкой и брусникой. А еще что? Что-нибудь сладкое, какие-нибудь пирожные с кремом. Она была бы сейчас не прочь съесть парочку на десерт.
Встав с постели и набросив на плечи халат, Присцилла спустилась в кухню. Там горели все лампы, за столом сидела Гертруда и пила кофе из своей любимой кружки.
— Знаешь, девочка, — задумчиво произнесла тетка, — этот Трольстинген будет тебе хорошим мужем. Мне он понравился.
— Почему будет хорошим мужем, и чем понравился? — спросила та, наполняя чашку кофе.
— Да видела, как он смотрел на тебя, да и аппетиты у вас схожие. — Гертруда усмехнулась. — Кстати, видишь, Карстен сразу же направился в лодочный сарай! Представляешь, что было бы, если б я тебя не пилила за беспорядок? Жених посчитал бы тебя обыкновенной лентяйкой и неряхой!
Присцилла рассмеялась и отправилась обратно в спальню. Если бы не болезнь Харальда, не страдания Ингрид, жизнь была бы прекрасна. Не стоит сомневаться, Карстен — хороший человек, может быть, даже он когда-нибудь влюбится в нее.