– А зачем плакать? Разве слезы смогут что-то вернуть?
– Ну, это как-то ненормально – не плакать, когда умер твой близкий… – Вовка никак не мог собраться и его голос из нарочно спокойного, нет-нет да взлетал на истерические высоты. – Это же мы виноваты…
– Сам виноват. – Слишком спокойно парировала Алка. – Нечего было влезать куда не следует.
Володя резко повернулся и вперил взгляд на подругу, глаза его были дикими и красными: – ты же была там! Как ты, вообще, могла его не заметить?!
Алла молча пожала плечами.
– Я помню, – продолжал Вовка, – ты еще пропала надолго. Я тогда подумал, что ты передумала…
На самом деле, в тот момент – сам Вовка уже передумал, но, когда он окончательно созрел до этой мысли, неожиданно и как-то слишком резко появилась из темноты Алка и так решительно стала подгонять весь процесс, что у него просто не хватило духу признаться в своей слабости.
– Ты же вышла совсем не своя – другой человек. Я тебя такую не знаю… Ты и сейчас такая – как робот…– Алка продолжала молчать, только лицом стала серее. – Мы сожгли человека… Твоего родного отца! ОТЦА!!! А ты даже слезинки не проронила… Ты… Ты нормальная вообще?
– Да что ТЫ сам знаешь о нормальности, вообще? – Взвилась, наконец, девушка, и ее слова полились как пули из крупнокалиберного пулемета, разрывая в клочья всё, что было у нее на пути. – Ты жалкий мальчишка, который вечно прячется за папкину спину. Поэтому ты сейчас так плачешь, о моем папашке? Тебе просто страшно, от одной мысли, что твоего отца вдруг не станет, да? Кто тогда будет помогать тебе и вытаскивать из всего дерьма, в которое ты постоянно влезаешь… Думаешь, ты герой, потому что в армии побывал? Ага, как бы не так… Всем известно, что ты просто сбежал, поджав хвостик… Тупо отсиделся… Хотя, чем это лучше – чем тюрьма? Просто чтобы в ментовке не было на тебя дела, так?.. Что бы жить с чистого листа, да?
Алка вскочила на ноги, вся пунцовая и взъерошенная, похожая на маленького воробья в драке. Её руки сковало, а кисти судорожно сжимались:
– Ты хочешь поговорить о нормальности? А что для тебя значит – нормально? Нормально – когда маленький ребенок боится собственную мать, словно чужую тетку? Нормально, когда детство заканчивается, даже не успев начаться? Нормально, когда твой папашка подсовывает тебе еще более страшную тетку, вместо матери-алкоголички, которая не видит в тебе, не то что ребенка, а просто человека? А сам, в это время, тупо спивается и превращается в уродливого – вонючего бомжа, который ворует у собственного ребенка… Это нормально? А эта тетка, как злая мачеха из «Золушки» – забирает все последнее, что есть в этой несчастной жизни и превращает ее в ад! Это нормально?! И ведь его никто не просил туда лезть… Я столько раз его прощала…Столько от него вытерпела… Почему именно в ту ночь ему нужно было опять туда залезть? А знаешь почему – потому что он слабак и тряпка… Потому что синий змий ему стал дороже родной дочери… За что мне его любить? Просто за то, что дал мне жизнь – полную дерьма? Да туда ему, уроду, и дорога…
– Так, ты его видела! – Закричал Вовка и его глаза неестественно вылезли, расширившись до предела на бледном осунувшемся лице. – Ты это специально… Ты…
– Да пошел ты!..– Алла выплюнула в его рожу эти слова и развернувшись резко пошагала прочь.
Володя вскочил и догнав, схватил за плечо, развернув к себе:
– Дура! Ты и меня втянула во все это…
– Да отвали от меня, козел! – Она оттолкнула его и навзрыд закричала: – ты просто сосунок, который боится за свою шкуру! Тебе страшно, потому что ты трус и чмо! Потому что теперь, даже папка тебя не отмажет – если он узнает, то сам посадит тебя в тюрягу. И поделом тебе! Потому что ты такой же трус, как и все! Давай беги к папочке… А не можешь, да? Не-е-ет, не можешь! Вот и живи теперь с этим, тряпка!
Она развернулась и побрела прочь, шатаясь из стороны в сторону – шла и рыдала. Сейчас, наконец, она могла себе это позволить. Она была совершенно одна в этом мире – маленькая, никому не нужная сирота. И эти слезы, так долго копившиеся последние годы, давали ей право быть сильной и идти дальше – бороться с этим безжалостным миром. Одна против всех.
А Вовка завалился на землю, снова жалкий и никчемный, и все, что он мог – орать вслед уходящей Алке:
– Дура! Ты такая дура! Что ты наделала…
***
Ножик
На похороны, как водится, собралась вся деревня. Бабки охали и кряхтели, сетуя о несправедливости безвременной кончины и пуская слезу от мысли, что век человеческий недолог, а пути господни – неисповедимы: