– А в чем дело?
– Пришел пьяный посреди бела дня… А я полы мыла… А он давай ножищами грязными своими топтать, ну я на него и рявкнула – не топчись, мол, не сам моешь…А он мне – я ж не поломойка, какая-то, чтобы еще полы тут раком натирать! Ну, я ка-а-а-к дала ему этой тряпкой, прям по морде наглой, даже выполоскать не успела…
– Прям так и дала? – Игорь засмеялся.
– Так и дала… А как еще? – просияла на мгновение Светлана и вдруг снова помрачнела, а на глазах навернулись две крупные капли слезы. – А он… Как глазищи свои срамные выпучит… И как начнет орать на меня…
– Хм… И чего орал? – после этих слов лицо мужа начало менять цвет на серые тона. Он никогда не позволял себе повышать голос не только на жену, но и на женщин вообще.
– Орал, что я ему никто, и что знать он нас не хочет, а деревню нашу он вертел как хотел… И вообще, я не имею права поднимать на него руку… И что я… Что я… Даже не женщина толком… Потому что, своих детей народить не смогла, вот и вымещаю всю обиду на чужи-и-их. – И она, громко разрыдавшись упала на грудь мужу.
– Вот…С-с-сукин с-с-сын… – Прошипел Игорь, крепко обняв жену. – Где этот?.. Гаденыш…
– Он потом пошел в комнату…Вещи собирать…Сказала, что уходит от нас…– Светлана с силой обняла мужа руками. – Только не бей его…Пожалуйста, я прошу тебя…Он еще мальчишка – глупый и пьяный… Не губи его…Прошу, не бери грех на душу…Игорь…
Игорь разжал объятья жены, усадил ее настойчиво на стул и ушел вглубь дома.
Вовка лежал на кровати в раскоряку и храпел, как заправский выпивоха. Дядька смотрел на него с десяток секунд, а потом сгреб в охапку, и потащил вон из комнаты, словно дворовую собаку, забежавшую в дом. Выволок на крыльцо, схватил за шкирятник и несколько раз подряд окунул головой в ведро с колодезной водой, стоя́щее на лавке.
– Ты, паскуда такая…– Рычал разъяренный тракторист, схватив парня за грудки двумя руками. – Да как ты, вообще, посмел?.. Как у тебя язык повернулся?.. Такое…Ей… Да ты, вообще, знаешь?..
Он тряс пацана с такой силой, что у того аж лицо побагровело – его ноги почти не касались крыльца, а практически болтались в воздухе. Игорь уже не мог остановиться и, возможно, затряхнул бы племянника до смерти, если бы Светлана не выбежала и не повисла на руках мужа с мольбами остановиться.
Вовка повалился на траву, пытаясь отдышаться – его глаза подернулись мутно-красным, то ли спросони, то ли с перепоя, то ли от удушья. А скорее от всего вместе. Несколько минут он все еще не мог сообразить – в чем, вообще, дело, а потом разрыдался словно ребенок. И чем сильнее он ревел, тем больше ему было обидно – чем обиднее ему было, тем сильнее он завывал. Ему было страшно и жутко неприятно, что на него только что орали и словно какого-то кутенка трепали за шкирку и макали головой в ведро. Но, самое обидное было то, что он вполне осознавал— он сам все это заслужил. Только признать это и извиниться Вовка уже никак не мог – что-то внутри не давало. И все, что у него сейчас получалось – рыдать. Навзрыд. Потому что, всем своим буйным нравом он бунтовал против этого несправедливого мира и ненавидел его каждой клеточкой, но еще сильнее он всем своим нутром жалел самого себя.
– Вы все… Грязные колхозники… Да что вы видели в жизни вообще?.. Кроме своих вонючих огородов и навоза… – Он стоял на коленях и растирал по лицу слезы и сопли кулаком. Мокрый и жалкий, Вовка попытался несколько раз встать, но, ноги его еще не слушались. И он распалялся еще сильнее – Я не хочу вас больше знать… Вы мне больше никто, вы поняли? Вы вообще – НИ-КТО!!! Я ухожу от вас…
Через два часа он уже спал сидя на стуле и уткнувшись лицом в стол, на кухне у братьев Гореловых. Между полупустыми рюмками наполненных самогоном, по остаткам закуски, ползали мухи, а за окном громко скрипели цикады. Все его вещи валялись рядом на полу, вывалившись из сломанного чемодана. Теперь Володя жил тут.
Игорь со Светланой сидели на крыльце в обнимку, он нежно обнимал ее и гладил по волосам:
– Прости меня… – грустно прошептал Игорь, уткнувшись жене в шею.
– Я и не злюсь, ты же не виноват.
– Я не про сегодня… Я про вообще – за все, за исковерканную жизнь, за ребенка…
– Не надо, прошу тебя… Не будем… Я давно простила и забыла… Всех вас. – Слезы предательски поползли из глаз женщины. – Я люблю тебя и мне хорошо с этим жить. Честно. И меньше всего на свете… Я хочу… Чтобы ты постоянно носил в себе эту вину… Я благодарна тебе за все…И спасибо тебе, что ты есть…
Он повернул ее к себе и нежно начал целовать влажное и соленое от слез лицо. А в голове всплыли горькие воспоминания многолетней давности.