Сан-Марино поймал скептический взгляд жены и безошибочно точно угадал его происхождение: Гонсала, конечно, думала о Жулии, вернее, о его отношении к старшей дочери Отавиу. Впрочем, с того момента, как он сменил портрет Евы на портрет Гонсалы, ревность последней пошла на убыль. Сан-Марино и сам до конца не понял, почему в один момент вдруг решил убрать столь дорогой его сердцу портрет. Потому что боялся, что дотошные журналюги, обслуживающие его противников на выборах, пронюхают, что в своей потайной комнатке Сан-Марино прячет портрет чужой жены? Потому что захотел преподнести еще один подарок Гонсале по случаю серебряного юбилея? Потому что появилась Жулия — живое воплощение его юношеской любви? На все эти вопросы он мог ответить «да», но несомненно, что появление девушки сыграло здесь решающую роль.
Он не искал с ней встреч, не докучал своим вниманием, просто старался, чтобы она всегда чувствовала рядом его надежное плечо, защиту, потому что знал: любая женщина, даже такая сильная, как Жулия, нуждается в поддержке сильного мужчины. Такого мужчины рядом с Жулией не было — Отавиу больше напоминал ребенка, для которого Жулия была скорее матерью, чем дочерью. Ну а про увивающегося вокруг нее журналиста Шику Мота и говорить нечего: обременен бывшей семьей, беден, легкомыслен, сумасброден. Именно таким до недавнего времени представлялся Сан-Марино ведущий корреспондент «Коррейу» и настойчивый поклонник Жулии. Но расследование темных делишек Пабло Фернандеса, проведенное Шику, заставило Сан-Марино отчасти изменить мнение об ухажере Жулии. Ловок, предприимчив, смел, находчив… В душе Сан-Марино был чуточку благодарен ему. Еще бы! Притащить материал («Не материал — бомбу» — как справедливо заметил Ласерда), раскрывающий все махинации Фернандеса, счета, открытые на подставные имена, суммы полученных взяток, список нелегальных игорных домов и борделей. А чего стоили фотографии будущего сенатора в обнимку со шлюхами из стриптиз-шоу! Сан-Марино вспомнил, как горели глаза у Шику, когда он придумывал название своей статьи: «Ночной король утопает в море грязи»… Но дело Шику Мота — таскать жареные каштаны из огня, а призвание Антониу Сан-Марино — употреблять эти каштаны на пользу собственному здоровью. Сан-Марино зажмурился от удовольствия, перебирая в памяти подробности своего разговора с «ночным королем».
— Ты знаешь, Пабло, передо мной лежит любопытная статья. Сказать, как она называется? «Ночной король утопает в море грязи»… Ты не представляешь, сколько в ней всего любопытного. Здесь даже есть адреса всех твоих подпольных казино и борделей, даже названы суммы, которые выплачивали тебе уличные сутенеры, и еще много всего интересного. Вот держу в руках твои фотографии с очаровательной длинноногой блондинкой. А я всегда думал, что тебе нравятся брюнетки, дорогой Пабло. Нет, я не сказал, что этот материал уже опубликован, я хочу сказать, что он может быть опубликован, хотя, честно говоря, я предпочел бы видеть на первой странице «Коррейу» другой заголовок:
«Ночной король снимает свою кандидатуру». Тебе не кажется, что так звучит гораздо пристойнее, а главное, абсолютно безопасно и для бизнеса, и для имиджа, и для твоего здоровья. Ты, я слышал, собирался поехать полечиться, отдохнуть? Почему бы тебе не сделать этого прямо сейчас, а объявить об этом завтра? Я готов немедленно поставить твое обращение на первую страницу газеты. Ты согласен? Отлично! Я с самого начала знал, что мы поймем друг друга. Обнимаю… Привет супруге.
Даже на опытного Ласерду, категорически запретившего вступать в контакт с противником, этот разговор произвел впечатление: такого в книгах не прочтешь, ситуацию надо чувствовать спинным мозгом. А такого, спинно-мозгового чутья Сан-Марино не занимать. И это чутье подсказывало Антониу объясниться с Шику. Как ни круги — парень он толковый, дело свое знает, пригодится еще не раз.
..Сан-Марино закончил завтрак, поднялся из-за стола и нежно поцеловал Гонсалу:
— Мне кажется, мы давно никуда не выезжали с тобой. Я измотан, ты тоже устала, у меня есть неделя — дней десять перед главной схваткой. Я хочу куда-нибудь съездить и отдохнуть вдвоем с тобой. Жду твоих предложений!
Гонсала проводила его до машины, что не случалось с ними е десяток лет, и Сан-Марино счел это добрым предзнаменованием: наступающий день предвещал удачу.
Вид мечущегося по коридору Шику Мота не испортил настроения Сан-Марино. Он распахнул перед ним дверь.