— Гонсала? — Отавиу бросился ей навстречу, – Здорово, что мы встретились, правда? Я хочу угостить тебя фирменными сосисками с моим фирменным соусом … Он потянул ее за руку к фургончику и быстро вложил сосиску в маленькую булочку, подогрел и, полив ароматным соусом, протянул ей.
— Слушай, Отавиу, это по-настоящему вкусно! Можно мне еще один? И соуса, пожалуйста, побольше.
— Я тебя угощаю. Мне так это приятно!
— И все-таки я хочу расплатиться, Отавиу. Один реал? Два? — Гонсала стала рыться в кошельке.
— Ты меня обижаешь.
— В чем дело, Отавиу? Ты должен брать деньги. Так не годится. Ты же прогоришь.
— Я буду брать деньги, Гонсала, только не с тебя.
— Хорошо, протестую, но подчиняюсь. — Гонсала улыбнулась. — Только ты должен пообещать мне одну вещь.
— Для тебя — все, что угодно. — Отавиу склонился и поцеловал ей руку.
— Я хочу, Чтобы ты пришел ко мне, и мы поиграли бы на пианино.
— У тебя уже есть пианино? — с детским изумлением спросил Отавиу, будто речь шла о космическом корабле.
— Есть. Антенну подарил. Гонсала поднялась, сняла черные очки и долго смотрела в ясные глаза Отавиу. — Помнишь, как было замечательно в тот вечер, когда мы играли у тебя дома?..
— Было замечательно.
— Мама, у меня к тебе есть небольшая просьба. Я прошу разрешить Жуане пожить у нас несколько дней. Дома ей совсем невмоготу.
— Хорошо, только пусть Жуана предупредит маму, чтобы та не волновалась.
— Но я не хочу звонить ей, слушать их вранье про то, как они любят меня. Я ведь им помеха… Никому я не нужна.
— Да что ты, девочка! Как может мать не любить своего ребенка? Просто у нее сейчас такой момент — ей нужно устроить свою личную жизнь. Потерпи, поживи у нас, все образуется.
— Ничего не образуется, вы просто не знаете маминого жениха, Атилу. Я ненавижу его. И звонить я им не буду. Переночую у бабушки, пусть она сама объясняется с мамой.
— Ты выглядишь усталым, Антониу. Что-то случилось?
— Так, все нормально. — Он постарался уклониться от ответа, — Хочется поскорее уехать, переменить обстановку, забыть обо всех этих журналистишках, скандалах, забастовках.
— Ты о чем? — Гонсала с тревогой посмотрела на мужа.
— Пустяки. Ты знаешь, что Арналду отправляется с Элизабети на нашем самолете завтракать в Сан-Паулу?
— Нет, но я отношусь к этому скорее положительно, чем отрицательно.
— А я отношусь к этому очень отрицательно. Пусть они встречаются, ходят по ресторанам и… — Сан-Марино с трудом нашел забитое слово, — дансингам. Я не против, но я категорически против каких-либо серьезных отношений.