— Пусть подавится, ирод, коль совести нет, — успокаивала мужа Анна Федоровна. — Были бы сами здоровы, не пропадем.
В Ташкенте Федоровы быстро обросли друзьями. По-прежнему рад был гостям их небольшой, уютный домик, где, как всегда, царствовала молодежь.
Волна революционных событий подхватила и семью Федоровых. Родители не осуждали политических симпатий сыновей, хотя и болело за них сердце.
— Они у нас честные, плохого не допустят, совесть не позволит, — говорила Анна Федоровна, — за народ переживают.
А потом начались обыски, арест Семена, его побеги и снова тюрьма, а теперь вот и Виктор за решеткой.
Георгий Петрович через знакомых старался узнать, в чем обвиняют сына, сказали ему, что нет против Виктора особых улик, посоветовали похлопотать. Начались хождения по канцеляриям, составление прошений.
Хлопоты Георгия Петровича увенчались успехом, Виктора до суда выпускают на поруки. При обыске листовок у него уже не нашли, вещественных доказательств нет, только донос филера да наличие чужого паспорта…
— Что же это будет, Витенька? — горюет мать. — Тебе бы учиться спокойно, а ты вот в какую беду попал…
— Да что это за беда! Обойдется, мама. Что они с меня возьмут?
— Да ведь ты опять пропадаешь целыми днями, опять за свое взялся, сердце изболелось… Виктор успокаивает мать, верно, догадавшуюся, что он «опять за свое взялся».
Снова вызов к следователю. Теперь еще его привлекают к дознанию, обвиняя в агитации «среди войск и населения»…
Не дожидаясь ареста, Виктор скрывается из Ташкента. Родители не получают писем, только окольными путями доходят от сына приветы.
Весной 1905 года был создан Всероссийский железнодорожный союз, объединивший профессиональные организации железнодорожников, который находился под большевистским влиянием. После декабрьского восстания преследования обрушились и на деятелей этого союза.
В делах С.-Петербургского жандармского управления нашлась интересная справка: «…В ликвидацию 18 декабря 1906 года Всероссийского железнодорожного союза Федоров был арестован на квартире мещанки Марии Ивановой Зубковой, обысканной и арестованной по делу означенного союза. При задержании Федоров назвался сыном священника Владимиром Николаевым Фивейским и предъявил на эту фамилию паспортную книжку…»
И тут бы избежал худшего наказания Федоров, видимо, хороший конспиратор, — ничего у него не находят при обысках, нет вещественных доказательств его «государственных преступлений», но… сбежавшего Федорова разыскивает Ташкентский окружной суд. Поэтому столичная жандармерия докладывает: «Постановление это (о высылке под надзор. — Ю.Г.) не было приведено в исполнение ввиду передачи дела о Федорове… и высылке его, по установлении личности, в распоряжение Ташкентского окружного суда».
Виктора, теперь уже по этапу, везут в родной Ташкент. Снова допросы, очные ставки, дискуссии, которые не утихают в камере политических. Среди заключенных представители самых разных направлений, молодежь, порой не отдающая себе отчета в разнице между ними, жаждущая борьбы и решительных действий. Очередной допрос.
— Вы знаете архитектора Аксентовича в Верном? — спрашивает следователь Виктора.
— Я уже говорил вам, что вообще никого не знаю из тех, кто вас интересует.
— Конечно, конечно, господин Федоров, — насмешливо бросает следователь, — а топографа Цагараева? Тоже не знаете? А что вы делали в Верном, после того как вас выпустили на поруки?
— Это еще тогда?.. — удивляется Виктор. — К родственникам ездил…
29 августа Виктора отправляли в город Казанлинск, где должен был состояться суд. Зеленый тюремный вагон с матовыми окнами, забранными решетками, был прицеплен в конце поезда. На станции Казанлинск Федорова в вагоне… не оказалось! Рассвирепевшие жандармы, встречавшие поезд, набросились на конвой.
— Мерзавцы! Сукины дети! — кричал побагровевший от злости ротмистр, вызванный из управления. — В Сибирь всех закатаю! — И тыкал кулаком в лицо перепуганного до смерти начальника конвоя.
— Так они… решетку перепилили, ваше благородие, — оправдывался тот, — виноваты, не углядели… Телеграмма в департамент полиции: «…революционер Виктор Георгиевич Федоров, подпилив решетку окна арестантского вагона, бежал 29 августа вечером со станции Ташкент. Указания о его задержании даны. Подполковник Васильев».
На телеграмме размашистая резолюция: «Запросить — привлечены ли к ответственности чины стражи?» Железнодорожные жандармы из Ташкента в ответе уточняют, что побег совершен был в дороге. «… В окне подпилен лишь один прут, через окно бежать было нельзя. Ведется дознание, к которому привлечен весь конвой в числе 7 человек. Главным виновником оказывается рядовой Федотов». Как бежал Федоров, чем ему помог или что прозевал рядовой Федотов, установить так и не удалось. Только поймать беглеца тоже не могли, хотя и была разослана во все концы очередная ведомость о «лицах, подлежащих розыску».