— Это вам интересно?
Сразу бросается в глаза подчеркнутая красным карандашом фамилия Федорова.
— Конечно, интересно. Позвольте посмотреть…
— О-о, тут с продолжением, посмотрите дома.
И Фосье безжалостно вырывает несколько страниц.
— Что вы делаете?! — невольно вскрикиваю, пораженный его отчаянным великодушием.
— Ничего, вам нужнее. — И доктор продолжает вырывать страницы из последующих номеров.
Я уже боюсь отвечать на его вопросы: «А это вас интересует?», но Фосье, прекрасно понимая ценность даже малейшего упоминания о русских авиаторах, подкладывает мне все новые и новые листки… Разумеется, у нас завязалась переписка.
Пополняя его коллекцию, я отправил в Париж книгу Героя Советского Союза Натальи Кравцовой с дарственной надписью автора — рассказ о подвиге советских летчиц, фронтовые фотографии уникального женского полка — материалы, о которых так давно мечтал доктор Фосье. Подключился к поискам и старый инженер Георгий Отфиновски, некогда работавший в авиационной фирме «Кодрон», участник Сопротивления. Посетив Москву, он привез мне фотокопию документа, который я не успел отыскать в Париже.
Поездка во Францию дала новый толчок к поискам. Ведь, кроме архивов, должны же быть люди, знавшие летчиков. Как их найти?
Нужно выступить в каком-нибудь популярном издании. В каком?..
Главный редактор журнала «Вокруг света» Анатолий Никонов слушал меня с неподдельным интересом, оказалось, что он тоже бывший авиатор.
Вскоре журнал публикует очерк «В небе Франции». Теперь дело за откликами. Теплилась надежда, что могут отозваться даже родственники героев. Ведь русские семьи были многодетны, а вдруг?.. И письма пошли: с благодарностями за нежданную новость, требованиями подробностей, предложениями увековечить память патриотов…
Ради увековечения и задумана эта книга, но ведь мало сообщить сам факт, о чем справедливо пишут корреспонденты, они хотят знать, кто эти люди, откуда, каков их путь в авиацию, как воевали тогда, остались ли живы?
А все, что известно, например, о Славороссове, заключено всего в нескольких строчках, опубликованных его современником, старым русским летчиком Виктором Георгиевичем Соколовым: «Харитон Николаевич Славороссов (а он Никанорович! — Ю.Г.) после первой мировой войны жил в Италии и был известен как выдающийся летчик-испытатель самолетов новых конструкций. Насколько я помню, погиб во время авиационных состязаний».
Воспоминания современников, конечно, очень важны, но… Человеческая память подобна колодцу: один заполнен до краев, вода в нем чиста и свежа постоянно, в другом черпают воду с донышка, мутноватую, ее отстаивать нужно…
Думаю об этом, потрясенный сенсационным письмом из Армавира. Ошибся Соколов! Не в Италию, а на родину вернулся из Франции Славороссов и жил долгие годы, а все остальное можно узнать в Москве у его сына — Алексея Харитоновича Славороссова!.. Жива и вдова летчика Татьяна Александровна, в Пятигорске она!..
С чем сравнить радость писателя, обнаружившего такой невероятный поворот в судьбе дорогого ему героя, всеми похороненного задолго до срока. Как Нагурский!.. А следом пошли письма от старых друзей Славороссова, его почитателей, вырезки из газет, фотографии…
Рассказы вдовы и сына Славороссова, документы, сохранившиеся в семье, новая осада архивов, когда понятнее, где и что нужно искать, позволили проникнуть в судьбу выдающегося русского летчика…
Во славу России
Не первым и не последним покидал Никанор Семененко в голодный 1892 год деревню Домошлино на Черниговщине. Уходил искать счастье в большой город Одессу, авось там повезет. Чего только не перепробовал неграмотный Никанор, пока не нашел свое счастье — утвердился дворником. Какое-никакое жилье… бесплатно, на прокорм четверых ребят тоже хватить должно. И так уж в деревне еще четверых потеряли, не уберегли…
Харитон — старший, главный помощник у Акулины Логиновны по дому: младших, Митьку с Федькой да Любу, нянчить, в лавочку сбегать, печку почистить, воды натаскать.
Никанор Данилыч тоже сына на помощь зовет — во дворе прибраться, точильщика жильцу позвать, на почту сбегать… Всегда найдется для мальчонки дело.
Прошел год-другой городской жизни, и появились в доме первые книжки — отец читать выучился, хоть и по складам, а все интересно. И тут Харитон рядом. Любознательным рос парнишка, быстрым, ловким да крепким, хоть росту небольшого.
Очень Харитону шарманщики уличные полюбились: как услышит близко музыку, так и бежит, не удержишь. В церковь с родителями пойдет, хор запоет — замрет. А потом и сам напевать начал. Качает Любу и материну колыбельную выводит, голосок чистый, светлый…