Самолет идет на посадку. Теперь все не сводят с него глаз — самый ответственный момент. Отчетливо виден летчик, свесивший с крыла ноги на решетчатую подножку… Стих гул мотора…
— Тяни на себя! — кричит Сегно, словно его услышит Краховецкий. Но он и в самом деле плавно выравнивает самолет…
— Поздравляю! — кричит подрулившему ученику инструктор. — Отменно справились!
Потом Сегно летает с остальными, их он еще вывозит. А Кайданова уже сажает впереди, на свое место, готовит к самостоятельному полету.
К концу дня, снова раздосадованный ошибками учеников, Сегно раздраженно разбирает оплошности каждого.
— Это же элементарно, господа! Нельзя допускать резких движений! Сколько же вас возить?.. Да вот наш механик, несколько раз полетал со мной, и готов. Я его хоть сейчас выпущу, а ведь ни вашей культуры, ни знаний…
— Так уж он и полетит, — не выдержал Скаржинский.
— Вы сомневаетесь? — язвительно переспросил Сегно. — Посмотрим! — И он подозвал Славороссова, возившегося у самолета:
— В порядке аппарат?
— В порядке, Генрих Станиславович, а вы что, еще хотите летать?
— Нет, ты сейчас полетишь, просился ведь…
У Харитона от радости екнуло где-то под ложечкой, тут же шевельнулось и чувство страха. Он знал, что обучен еще недостаточно, устал, набегался за день, но отказываться нельзя, такой случай! В этом потоке разноречивых чувств вспомнился Иван Заикин, как он сел и полетел, совсем не учась, а Уточкин…
— Спасибо, Генрих Станиславович, так, значит, можно?
— С богом!
…Хороший, уверенный взлет. Выдержав самолет над землей и набрав скорость, Славороссов плавно, как учил Сегно, набирает высоту, разворачивается…
— Что я говорил, господа?
А Славороссов, уже пережив торжество удачи после взлета, первое захватывающее потрясение обладания небом, вновь забыл обо всем, кроме предстоящей встречи с землей: «Как садиться?» Сегно не помнил или в запале не подумал, что Славороссов ни разу самостоятельно не делал посадки… «Фарман» идет к земле слишком круто, испуганный «летчик» резко задирает нос, аппарат теряет скорость, начинает проваливаться… Уже не слушаясь руля, ударяется о землю, подскакивает, снова падает, не выдерживают и отваливаются шасси… Самолет разбит… Славороссов цел…
Взбешенный Сегно, потеряв контроль, обкладывает несчастного механика площадной бранью, кричит с пеной у рта:
— Из тебя никогда, слышишь, никогда не будет летчика! Всю жизнь хвосты таскать будешь! Так меня обмануть! Горилла скорее летать научится, шимпанзе!.. Вон с глаз моих!..
На огромном аэродромном поле Славороссов сидел один у обломков самолета. Там его и застал посыльный из конторы:
— Управляющий вызывает.
«Конец, — подумал Харитон, — прогонят».
Но его не прогнали. Сказали, что в школе будет механик с завода, а он поедет в Петербург на авиационную выставку, куда «Авиата» отправляет свой самолет. Славороссов не знал, кого благодарить, неужели Сегно заступился?
…После возвращения с выставки Славороссов снова занял свое место школьного механика. Сегно не вспоминал о тяжелом происшествии, но и о полетах тоже не говорил. Перед ним был только механик. И все же Славороссов рискнул: выбрав подходящий момент, он попросил Сегно разрешить ему восстановить забракованный и списанный самолет.
— И что потом, убиться на нем?
— Генрих Станиславович… — умоляюще произнес механик. — Очень вас прошу…
То ли Сегно чувствовал и свою вину перед Славороссовым, то ли вспомнил, как сам в Петербурге разбил машину, пытаясь исполнить ефимовский прием, только он согласился:
— Хорошо, попытайся.
Теперь Славороссов совсем не бывал дома, случалось, и ночевал в самолетном ящике, благо тепло. А самолет отремонтировал.
Как только рассветало, Харитон садился в «свой» «фарман» и гонял его по полю, потом решился на подлет по прямой — чуть оторваться и тут же опуститься — понять посадку, почувствовать машину. Наконец Славороссов настолько уверился в своих силах, что сделал круг на высоте тридцати метров и легко, плавно приземлил самолет! Это была победа.
Как-то вечером, в конце полетов, Славороссов решил взять реванш. Никого не предупредив, он взлетел на своем аппарате, набрал над аэродромом 150 метров, что считалось рекордным для учеников. Еще более удивил присутствующих «бездарный» механик просто идеальной посадкой.